Война сердец
Шрифт:
Постепенно разум к Данте вернулся, и до него дошло, что они стоят посреди улицы.
— Эсте, ты дрожишь, тебе холодно? — разомкнув объятия, Данте увидел, что девушка одета в лёгкое ночное платье и тряпичные туфельки. — Эсте, ты что ж выскочила из дома, в чём была? — обалдел Данте.
— А? — полусонно отозвалась Эстелла. — Я... я... не помню... Я не помню даже, как я вышла из дома: через дверь или через окно.
— Совсем дурочка, с ума сошла, — сняв пала, Данте набросил его на Эстеллу.
— Я так хотела тебя догнать! Всё, что я тебе наговорила, это враньё. Из-за тебя я становлюсь невменяемой.
—
Эстелла как-то судорожно дёрнулась.
— Ты хочешь расстаться сейчас? Мы же не побыли вместе ни капельки! Я тебе надоела?
— Нет... Нет! Ты мне не надоела! Я тебя обожаю, я бы хотел быть с тобой всегда. Но ведь сейчас ночь. У тебя не будет проблем дома?
— Нет, я предоставлена сама себе: бабушка в Гваделупе, мама и отчим в Буэнос-Айресе, Мисолина тоже влюбилась и ни на кого не смотрит. Я могу делать что хочу.
— Но ты ведь замёрзла, убежала из дома раздетая, в ночном платье... Кто так делает?
— Всё равно не хочу домой! — капризно-вяло объявила Эстелла. — Хочу остаться с тобой!
В голову Данте прокралась запретная мысль, которую он колебался озвучить вслух. Но решился: медленно, жарко поцеловал Эстеллу в губы, а потом шепнул ей в рот:
— Пойдём со мной...
— Куда? — также шёпотом отозвалась Эстелла.
— Ко мне...
Щёки девушки покрылись румянцем, а грудь её высоко вздымалась.
— Пойдём? — повторил Данте.
— Угу, — кивнув, она обняла его за талию. Прижимаясь друг к другу, влюблённые пошли вперёд и скрылись в бархатной тишине ночи.
Напоив Эстеллу чаем с булочками и закутав её в плед, Данте растирал её маленькие ножки, опустив их в таз с водой. Эстелла согрелась и блаженствовала, пока изящные заострённые пальцы Данте гладили её стопы и щиколотки. Урывками он, вынимая эстеллину ножку из воды, прижимал её к губам. И Эстелла поняла: на сей раз она не выберется из цепких рук юноши. Но она знала — однажды этот момент наступит. Эстелла и хотела этого, и боялась, и не признавалась себе, что морально она ещё не готова к такому повороту в их отношениях. Как себя вести, что делать, когда Данте доберётся до её тела, девушка представляла смутно. Сказать ему, что она ничего не умеет? При этой мысли Эстелла залилась румянцем. Как же она скажет? Она и слов не подберёт, сгорит со стыда да и всё.
Вытерев эстеллины ножки мягким полотенцем, Данте отнёс таз в ванную.
— Эсте, ты согрелась? — спросил он, входя обратно в комнату.
— Угу, — Эстелла заглянула ему в глаза. Сейчас они были дьявольски-яркие, синие-синие, будто море.
Данте, лишь по мнению его неопытной подруги, был уверен в себе и спокоен, как сытый кот. На деле же у него тряслись все поджилки. Для своих семнадцати лет Данте считал себя опытным любовником. Но теперь он пришёл в панику, осознав, что опытен он только в обращении со шлюхами. Опыт же его в отношении нормальных женщин равняется нулю. Это Табиту или девку из борделя можно было пихнуть на кровать и сделать с ней всё, что ему захочется, Эстелла же явно не пришла бы в восторг от такого. Хотя и Томаса, и Коко уверяли, что он очень ласковый. Но это с их колокольни, а Эстелла другая — вся такая хрупкая, нежная. И он не знает, как к ней подойти.
Но надо было что-то
У Эстеллы голова пошла кругом. Она прижалась к груди юноши, уловив тот самый, любимый с детства запах мяты, но вдруг её потянуло в сон. Она потёрлась щекой о голое плечо Данте. Какая у него кожа! Вот бы всегда так к нему прижиматься, всю жизнь... Эстелла сладко зевнула и ... вырубилась.
— Эсте, Эсте! — позвал Данте. Она что-то замурлыкала, но так и не проснулась.
Вот чёрт! Данте и раздосадованный, и измученный, и сам не менее сонный, но счастливый, уложил Эстеллу в постель, накрыв одеялом, а сам устроился на софе. Но глаз так и не сомкнул, слушая тишину и стук собственного сердца. Она здесь, близко, лежит в его кровати. Такая любимая, такая желанная. И он не может к ней подступиться. Если настоять на своём, Эстелла обидится. Снова поссориться, потерять хрупкое счастье, отвоёванное с таким трудом, было бы верхом идиотизма. Но как бы он хотел ощутить её обнаженную кожу на своей... И они бы всегда, всегда были вместе. Навсегда.
Данте подполз к кровати и сел на пол, разглядывая умиротворённое личико девушки. Какая же она красивая! И как хорошо, что призрак соперника ушёл из их жизней. Зевнув, Данте положил голову на кровать и рассматривал Эстеллу, пока глаза его сами не закрылись.
Находясь в полудрёме, Эстелла уткнулась носом в подушку и вдохнула мятный запах. Перевернулась на спину и нащупала что-то мягкое, шелковистое. Эстелла открыла глаза. Данте спал, уложив голову на кровать. Смоляные волосы его рассыпались по белой простыне и именно они и подвернулись Эстелле под руку.
О, ужас! Она это сделала! Она с ним переспала? Но она этого не помнит...
Первый порыв был: вскочить и убежать. Но когда разум вышел из сладкого небытия, Эстелла увидела, что она в одежде. Данте не совсем — он без рубашки, но спит на полу.
«Слава богу!» — выдохнула Эстелла. Вчера она была в таком состоянии, что могла запросто наворотить глупостей. Вместе с чувством облегчения в сердце ворвалась и радость: как же она любит Данте! Он такой милый! Ведь мог бы воспользоваться ситуацией, но не посмел. Значит, и вправду её любит.
Запустив руку Данте в волосы, Эстелла взлохматила их. Он чуть шевельнулся и издал тихий стон, подставляясь под ласки.
— Ещё...
— Тебе нравится, когда я так делаю, да?
— Угу...
Эстелла ерошила ему волосы, точно песок пропуская их меж пальцев. А Данте провалился в бездну, утопая в водопаде ощущений.
— Данте... Данте... очнись, — позвала Эстелла хихикая, — он откликнулся раза с пятого. — Тебе что и вправду так нравится?
— Ага...
За окном светили тысячи огоньков-звёздочек, мало-помалу тускнеющих под дымкой облаков. По стеклу прыгали солнечные лучики, рассеивая сумрак комнаты. Кукушка в часах прокуковала шесть утра. Данте зевнул, расправляя плечи.