Война сердец

Darina Naar

Данте окончательно превратился в бескровный труп. Значит, ему это не привиделось. Она и не отпирается, что у неё есть другой.

— Надо... было... сказать мне правду... К чему был этот цирк? — стараясь сохранить хотя бы капельку рассудка, выговорил он.

— Но я... подожди. Да, это было глупо с моей стороны, но стоит ли так обижаться?

— А ты считаешь, не стоит? — с горечью спросил Данте.

— Конечно нет!

— По-твоему, я должен всё проглотить? А в общем ты права. Кто я? Ничтожество, нищий ублюдок, без рода, без племени, без денег и титулов. Зачем тебе

такой нужен? Да ещё и требует чего-то. Но я думал, во имя той дружбы, что связывала нас в детстве, я имею права услышать объяснения. Ведь это так просто: скажи мне прямо, что больше меня не любишь.

Эстелла взглянула на Данте с искренним непониманием.

— Что ты несёшь? Как тебе вообще в голову это пришло? Я по тебе тосковала, а ты, ты сам исчез куда-то, молча, без предупреждения...

— Тосковала? — кошачьи глаза Данте почернели и обречённость в них уступила место холодной ярости. — Я видел, как ты тосковала! Это было ещё до того, как я уехал! Ты развлекалась с другим, а мне запудрила мозги этим дурацким письмом! Я не понимаю, зачем врать? Почему нельзя было сказать, что ты любишь другого?! — Данте повысил голос.

— Тише! Не кричи! Ночь на дворе! Что ты городишь? — у Эстеллы челюсть отвисла от таких обвинений. — Я два месяца по тебе с ума сходила, я чуть не умерла! Я думала, что больше не увижу тебя! О чём ты говоришь? У меня нет других мужчин!

Данте в бешенстве встряхнул волосами так, что они рассыпались каскадом по его лицу.

— А я видел! Я сам видел! Я сидел в твоём в саду. Ты пришла вся расфуфыренная и кокетничала с каким-то франтом прямо перед дверью. А сегодня ты ходила с ним в театр! Я это видел своими глазами! Я там был!!! Он тебе руки целовал, а потом признавался в любви! Я не думал, что ты такая подлая! Зачем ты врёшь? Скажи мне правду! Или ты хотела обманывать нас обоих, водить за нос и его, и меня? Тебе мало одного мужчины, тебе надо сразу много, да?

— Да! Мне мало! Мало! Мне нужно много мужчин! Я не собиралась тебе говорить, но раз ты всё узнал, что ж... Маурисио — мой жених. Он прекрасный человек, уважаемый в обществе и очень добрый и воспитанный. Не жестокий и не злой, как некоторые, — выдала Эстелла потоком. Пусть, пусть ему тоже будет больно!

Но всю злость Данте как ветром сдуло. Полуприкрыв глаза, он весь как-то сжался и облокотился о дверцу шкафа.

— Услышал что хотел? Доволен теперь? Уходи! — жёстко бросила Эстелла, разрываясь между двумя желаниями: спихнуть его вниз с балкона или обвить руками его шею.

— Хочешь, чтобы я ушёл? — хрипло сказал Данте. — Ждёшь жениха? Может, он должен прийти к тебе для дальнейших развлечений?

Эстелла едва ногами не затопала. За что, за что он так её обижает?

— В отличие от тебя, Маурисио нормальный человек и не лезет ночью к девушке через балкон, как грабитель.

— А ты любишь только хороших мальчиков, да?

— Уходи, — повторила Эстелла, глотая слёзы.

Полуопущенные ресницы Данте дрожали. Он добрался до балкона и — Эстелла ахнуть не успела — Данте сиганул вниз, перемахнув через перила. Зажав руками рот, чтобы не заорать, Эстелла выскочила на балкон посмотреть не

разбился ли он. Данте упал на кусты, перебудив всех дворовых собак. К счастью, они были привязаны и не могли передвигаться по саду свободно, но начали захлёбываться лаем. Данте выбрался из кустов, прорвав дыры в одежде и, пошатываясь как пьяный, побрёл к забору, перелез его и был таков.

Эстелла беззвучно заплакала. Что она сделала? Вот дура! Наговорила ему всякий вздор, и он ушёл. И больше не вернётся.

— Данте, — прошептала она звёздам. — Вернись...

====== Глава 22. Из бездны к облакам ======

Данте шёл, куда глаза глядят, прижимая руки к груди и силясь не закричать. Ног он не чувствовал, словно их отрезало. Идя к Эстелле, юноша надеялся, что она всё объяснит, приласкает его, скажет, что он всё неправильно понял. И вот он добился своего — вырвал у неё горькую правду. Что будет так больно, Данте не предполагал и в самых жутких кошмарах.

Он прижался к палисандру, хватая губами воздух. Итак, Эстеллы у него больше нет. Она вышвырнула его из своей жизни, как бездомную дворняжку. Все, все его вышвыривают...

Данте упёрся лбом в дерево, впиваясь ногтями в его кору. Он был не в силах идти куда-то. И вдруг две тонкие ручки плетью обвили его за талию сзади.

— Нет, — прошептал родной голос, — не уходи... не отпущу... никуда не отпущу...

Данте опешил, но это явно не была галлюцинация — это была Эстелла. Она намертво приклеилась к нему, словно бабочка к ароматному цветку, и не отпускала.

Данте, разжав Эстелле руки (они были ледяные), повернулся к ней лицом. Она тряслась как в ознобе, хныкая, повторяла одно и то же:

— Не уходи, не уходи... пожалуйста, не уходи... не уходи...

Данте не понимал, чего она хочет, а Эстелла, не владея собой, махала руками, скулила, гладила Данте по лицу, как в бреду повторяя:

— Люблю... люблю... люблю...

Потом закричала, дубася его кулачками в грудь.

— Я тебя ненавижу... ненавижу.... ненавижу... Что ты со мной сделал? Я не могу без тебя жить... не могу...

Данте порывисто прижал её к себе. Безумное отчаянье смешалось с облегчением. Пьянящий запах эстеллиных волос доводил до экстаза, до полного изнеможения, а сердце грозилось лопнуть от счастья.

— Эсте... Эсте... а что происходит?

— Я тебя люблю...

— Но... ты же сказала... как же он, тот, другой?

— Забудь, нет никакого другого. Ну почему ты такой дурак? — Эстелла опять пихнула его кулаком в грудь. — Почему ты ничего не понимаешь? Он мне не нужен. Никто, никто не нужен, кроме тебя...

— Тогда зачем ты всё это наговорила?

— От злости, от обиды. Ты меня обидел, очень сильно... своим недоверием. Почему ты мне не веришь? Мы знакомы с детства. Разве я хоть раз тебя обманула?

— Нет, — Данте потёрся щекой о щёку Эстеллы, — прости меня... прости меня, пожалуйста, моя девочка. Я не привык доверять людям, вот и всё. Я... я... люблю тебя, так люблю...

Поцелуи, объятия, ласки — всё смешалось. Данте целовал её солёные от слёз губы, а Эстелла повисла на нём, почти впав в кому от переизбытка чувств.