Воющие псы одиночества
Шрифт:
«Ладно, не хочешь откровенничать - как хочешь», - подумала Настя.
Попробуем подобраться с другой стороны.
– Андрей Николаевич, вы ходили, на суд, когда слушалось дело Семагина?
– Ходил. Я был представителем одного из потерпевших.
– Почему вы?
– удивилась Настя.
– Почему не ваша жена? Она же мать.
– Вера к тому времени уже уехала в Германию, она не стала дожидаться суда, следствие шло очень долго. Знаете, на нее очень сильное впечатление произвело то, что Семагина три раза задерживали и отпускали. Если бы милиция сработала
Опять мимо. Если бы Лозинцев хоть на секунду подозревал, что к убийству девочки причастен кто-то из его детей, он бы обязательно сейчас начал рассказывать о том, какое чудовище Семагин, и рожа у него преступная, и весь он - средоточие зла. Он постарался бы сконцентрировать разговор именно на Семагине. Но он этого не сделал. Ладно, примем к сведению, а потом на досуге обдумаем и сделаем выводы. Но, скорее всего, дети Лозинцева действительно ни при чем. Хотя… Лозинцев далеко не самый глупый человек на свете, более того, у него шахматный ум, быстрый, точный, умеющий просчитывать ходы и варианты. Финансовый аналитик банковской корпорации, не кот тебе начхал.
Они разговаривали еще долго, пока не вернулась команда. Игры закончились, все стали собираться домой.
На обратном пути Настя подробно, шаг за шагом, с записями в руках обсуждала с Чистяковым ход беседы с Лозинцевым.
– Слушай, - внезапно сказала она, захлопнув блокнот, - по-моему, Саня говорил, что ему все равно, куда ехать отдыхать. А? Мне не показалось?
– Не показалось, - подтвердил Алексей, - мне он тоже это говорил. Дескать, выбирайте сами, куда хотите ехать, а нам с Дашкой все равно, лишь бы вместе с вами.
– А если я попрошу его поехать в Баден-Баден? Как ты думаешь, он согласится? Это же курорт, там, наверное, хорошо отдыхать.
– Ты хочешь в Баден-Баден?
– обрадовался Леша.
– Значит, все-таки надумала? Аська, ты молодец, там замечательно, там грязи, воды, массажи и вообще классно! Я там был два раза, когда ездил в Германию на конференции.
– Не хочу я ни в какой Баден-Баден, - сердито отозвалась Настя.
– Я хочу, чтобы туда поехал Санька, если ему действительно все равно.
– Все с тобой ясно, - удрученно сказал он.
– Ты хочешь ему поручить найти жену Лозинцева и задать ей сто двадцать пять вопросов. Ася, а может, тебе лучше самой, а? Заодно и отдохнешь. И не будешь казниться, что над диссертацией не работаешь.
– Чистяков, не делай из меня дуру, я ее сама из себя сделаю.
Ей нужно было все-таки доехать до Петровки, поговорить с Юрой Коротковым, объяснить, на основании чего она сделала свои выводы и из предполагаемых шести преступлений оставила в серии неизвестного маньяка только три. Анализ анализом, но две головы всегда лучше, чем одна.
Тем более в последнее время она так часто стала ошибаться!
Она позвонила Короткову поздно вечером в воскресенье, они договорились встретиться завтра после двенадцати. Но утром в понедельник Юра неожиданно позвонил сам.
– Аська, хорошо, что я тебя поймал дома. Сиди и никуда не выходи.
– Совсем никуда?
– ехидно уточнила Настя.
– Я в том смысле, что в конторе не показывайся. Тебя шеф хочет поиметь.
– А что случилось?
– Ты понимаешь, явился сегодня и начал трясти меня насчет задушенных студенток. А потом и говорит: а где у нас Каменская? Я, натурально, грудью кинулся тебя закрывать, мол, ты уехала в санаторий работать над диссертацией, а он намекает, что надо бы тебя вызвать. Короче, это насчет той девушки, у которой на голове розовый бантик.
– А что с девушкой не так? Этим убийством на территории занимаются, разве нет?
Она пока не говорила Юре о своем странном открытии, сделанном в четверг при помощи Игоря Лесникова. Она ни в чем не была уверена, да и само открытие, если даже оно подтвердится, звучало как-то уж совсем… нелепо. Неправдоподобно. И в любом случае обсуждать такие вещи нужно не по телефону, а лично, и желательно не в служебном кабинете.
Собственно, она и планировала сначала поговорить с Юрой о московском маньяке, убивающем студенток, а потом пригласить его выйти на улицу пройтись и там уже поделиться с ним остальной информацией.
– Занимаются. Но нашему Афоне звонил, видите ли, отец потерпевшей и очень настойчиво просил подключить лучшие силы. Лучших сил у нас нет, все средненькие, да и те по уши в делах, вот Афоня и решил тебя выдернуть и поручить изобразить активность. Тебе, кстати, фамилия Николаев знакома?
– Ну ты спросил!
– возмутилась Настя.
– Ты бы еще Иванова назвал. Или Кузнецова, их, говорят, даже больше.
И тут же вспомнила, что фамилия девушки, на голове которой убийца оставил шелковый розовый бантик, была именно Николаева. Ну да, Оля Николаева.
– Ты про потерпевшую спрашиваешь?
– Не столько про нее, сколько про ее отца, который Афоне звонил. Это какой-то ваш общий сокурсник. Не припоминаешь?
Настя напрягла память. Да, был у них на курсе Ленька Николаев, был. И, кажется, учился в той же группе, что и Афоня. Как ни силилась Настя, лица его она вспомнить не смогла, но фамилию из глубин памяти все-таки вытащила. Значит, это его дочь погибла…
– А где он сейчас, Николаев этот?
– спросила она дрогнувшим голосом.
– Я имею в виду, чем занимается, где работает?
– Шеф сказал, что он в Минюсте обретается, не то начальник отдела, не то начальник управления, я внимания не обратил.
– Юра, - решительно сказала, Настя, - кажется, плохи наши дела. Надо встретиться, и побыстрее. Только давай договоримся прямо сейчас, потому что мобильник я отключу и дома к телефону подходить не буду, раз уж я в санатории. Ты меня далеко упрятал?