Воющие псы одиночества
Шрифт:
– У-у-у, масса всяческих, - протянул Чистяков.
– Возраст-то у детей какой?
– Когда девочку убили, старшей сестре было пятнадцать, а брату двенадцать.
– И брат, как ты говоришь, рослый?
– Ага, высокий и спортивный.
– А папа?
– Ну, сам понимаешь… Конечно, детей он вроде любил, но всему есть предел, и ангельскому терпению тоже.
– Понимаю, - кивнул он.
– Убийство-то раскрыли?
– В том-то и дело, что раскрыли. Человек пожизненное получил, у него серия была, девять эпизодов. Убивал и насиловал девочек. Но, Леш, ты же знаешь цену нашим
– Ты хочешь сказать, что у тебя появились подозрения насчет этого убийства?
– Ну… не то чтобы совсем уж подозрения, но какую-то неуютность я ощущаю. И мне нужно поговорить с Андреем Николаевичем не только как с отцом убитой девочки, но и как с отцом двух потенциальных подозреваемых, и как с подозреваемым тоже. Поэтому мне не хотелось договариваться о встрече с ним лично. Он бы не отказал мне, но морально подготовился бы. А так все получится внезапно… Не знаю, Леш, может, я и не права. Может, мне просто надоело готовить обеды и я захотела поесть шашлыков, о которых ты так вкусно рассказывал.
– Значит, мы сегодня не отдыхаем, а работаем, - констатировал Чистяков.
– Ладно, чего рассиживаться, пошли твоих баскетболистов искать, а заодно и моих балбесов.
Они прошли к игровому полю под названием «Дом Павлова». Игра только что закончилась, и пейнтболисты, сняв маски, стояли у входа на поле, пили воду, некоторые ушли заряжать газом баллоны, а мальчики-менеджеры подносили коробки с желатиновыми шариками для стрельбы.
– Алексей Михалыч!
– завопил один из игроков, бросаясь к Чистякову.
– Вы играть приехали?
– Да бог с тобой, Женя, какой из меня игрок. Я вот супругу привез воздухом подышать, шашлыков покушать. Женя, ты не видел, случаем, двух очень высоких игроков? Отец с сыном, баскетбольные такие.
– Андрей Николаевич со Славкой? Видел, - кивнул Женя.
– Они, по-моему, на «Сайгоне» играют.
– А ты что, знаешь их?
– Ну так мы все друг друга знаем, я имею в виду, те, кто постоянно играет. Они каждое воскресенье приезжают, у них своя команда. Мы с ними часто играем.
Чистяков еще минут пять поболтал с коллегами, и когда судья объявил начало новой игры, пожелал им удачи, помахал рукой и повел Настю по узкой тропинке в ту сторону, куда показывала деревянная стрелка с надписью «Сайгон».
Отца и сына Лозинцевых они увидели сразу. Сын стоял за пределами поля и отчаянно «болел» за своих, а отец с поднятым вверх маркером в этот момент выходил из игры.
– Андрей Николаевич?
– обратилась к нему Настя.
– Да, слушаю вас.
Лозинцев снял маску, взял со столика бумажный платок, вытер вспотевший лоб. Сын тут же подошел и встал рядом. Одно лицо. Конечно, между ними почти тридцать лет разницы, старшему сорок четыре, Настин ровесник, младшему шестнадцать,
– Меня зовут Анастасия Павловна, я из…
– Да-да, - перебил Лозинцев, не давая ей договорить, - мне Эля говорила про вас. Вы насчет Кристины?
– Да. Вы сможете уделить мне время?
– Пожалуй…
Он вопросительно посмотрел на сына. Тот неопределенно пожал плечами.
– Мы же еще играть собирались, - сказал Ярослав неожиданным для его возраста басом.
– Не обязательно прямо сейчас, - поспешила заверить его Настя.
– Мы подождем, пока вы закончите.
– У нас еще три игры, потом обед, - Лозинцев посмотрел на часы.
– Давайте в два, хорошо? Мы на два часа как раз шашлыки заказали. Вы найдете нас в зоне отдыха.
Настя молча кивнула.
– Не рвется он с тобой разговаривать, - заметил Леша, когда они отошли от поля.
– Так что все твои ухищрения пошли прахом: если ему есть что скрывать, то за три игры он вполне может подготовиться.
– Я же не знала, что здесь так все устроено, - виновато пробормотала она.
– Я вообще плохо представляла себе, что такое пейнтбол и как в него играют. Думала, одна большая игра, а потом она заканчивается - и человек свободен и доступен контакту. Подойти к нему после игры и сразу можно разговаривать. Кто ж знал, что они длятся всего по десять-пятнадцать минут и идут подряд.
– Кто знал?
– сердито откликнулся Леша.
– Да я знал! И ты могла бы у меня спросить, а не разводить тайны мадридского двора.
– Ну Леш, не злись. Я дура, не спорю. И на меня тоже бывает проруха.
Настя поскребла мужа ногтем по ладони - она всегда так делала, когда хотела мириться. Чистяков безнадежно махнул рукой и знак примирения принял. Они выпили в буфете чаю с бутербродами, заказали шашлык на половину второго и отправились гулять по лесу.
Шашлык и впрямь был восхитительным, мягким и сочным, Лешка не обманул. Настя умяла свою порцию с такой скоростью, что сама испугалась.
– Что это со мной?
– ошарашенно спросила она, глядя на пустую тарелку.
– Я что, все это съела?
– Ну не выбросила же, - заметил Леша.
– На полу вроде ничего не валяется, значит, съела. И как тебе знаменитые Сашины шашлыки?
– Не то словечко, - она с трудом переводила дыхание.
– Смерть диетам, удержаться невозможно. Дай мне слово, что в следующее воскресенье ты снова привезешь меня сюда. И еще я возьму из дома термос с широким горлом, одну порцию съем, а вторую заберу домой.
– Планов - громадье, - засмеялся он.
– Я еще посмотрю, как в следующее воскресенье ты начнешь ныть, что тебе нужно работать, а не прохлаждаться за городом.
В начале третьего они зашли в зону отдыха. Лозинцевы сидели со своей командой, обедали. Настя и Леша принялись кружить неподалеку, чтобы не упустить момент, когда Андрей Николаевич и Ярослав закончат есть и можно будет к ним подойти. Обед не затянулся, спиртного на столе не было, только вода и соки, и очень скоро игроки поднялись и стали надевать шлемы с масками и готовить оружие. Похоже, начиналась послеобеденная серия игр. Лозинцев тоже встал, огляделся, заметил Настю и помахал рукой.