Возрождённое завтра
Шрифт:
– Надо посмотреть, как себя чувствует Талина, и рассказать ей хорошие новости.
– Хорошие ли?
– предводитель прикоснулся к её руке, несмотря на чужих.
– Думаю, теперь всё образуется, - выдавила из себя невесёлую улыбку Лесса, - Рамот’а, дорогая, ты отнесёшь меня в вейр Триат’ы?
Ворчание снаружи подтвердило готовность золотой сотрудничать.
Рамот’а опустилась на карниз вейра Триат’ы, высадила Брекку и вернулась к своей подруге. Ночной холод северной полосы заставил вспомнить о лёгком одеянии. Времени не было подумать о такой мелочи. Кант’ подхватил
Погода подстегнула бывшую всадницу поторопиться спрятаться под надёжными приветливыми сводами обиталища. Мерцающие жёлтым глаза Триат’ы остановились на гостье. Королева часто шевелила хвостом и шуршала наполовину развёрнутыми крыльями.
«Поспеши», - поторопила она настойчиво.
– Я бегу, бегу, - заверила Брекка. Отметила, как золотая посторонилась, убрала хвост с дороги, хотя только что занимала всё громадное помещение.
Королева молчала, девушка не спрашивала. Сама сейчас увидит. Картина рисовалась мрачная. Точно как в тот день, когда Ф’нор вернулся с Алой Звезды. Воспоминания настолько свежи, будто всё это произошло вчера. Каждая минутка запечатлелась в мозгу, полная стремления перевернуть восприятие окружающего, только бы вытащить любимого человека из цепких когтей смерти. Но тогда Брекка была всё время рядом, ей это позволили, не выставили из вейра, пока целитель обрабатывал раны всадника. А Талина совсем одна. Что могла сделать её верная золотая в такой ситуации? Она даже не имела возможности обнять госпожу. Нужно подобрать подходящие слова, избегать сочувствия. Оно прозвучит как надругательство, как соболезнования по умершему. Но никто не гарантировал неотвратимого финала. Напротив, витала надежда, выплёскивалась наружу и подстёгивала обитателей Бендена. Если всадник не погиб во время Падения или сразу после него, то у него есть шанс.
Но Талине от осознания этого вряд ли сейчас легче. Кто угодно мог заглянуть к Т’чи. А она – нет.
Полог откинулся. Брекка неслышно вошла во внутренние покои, на миг остановилась, оценивая обстановку. Талина не двигалась. Вставать ей не разрешили, поэтому ограничилась сидячим положением. Подогнула колени, обхватила их обеими руками, опустила голову. Точь-в-точь испуганная маленькая девочка. Совершенно одна.
«Не одна!» - воскликнула Триат’а, протестуя.
«Конечно, не одна. Мы все с ней. Ты молодец, Триат’а. Ей очень важна поддержка любящих друзей», - мысленно ответила Брекка.
Госпожа среагировала на одностороннюю реплику золотой и подняла голову. Только сейчас отразились её истинные чувства. Она не рыдала, не всхлипывала, просто смотрела затравленно и жалко, а по щекам текли прозрачные потоки, жившие своей жизнью, не подчиняющиеся воле людей. Талина незаметно, неслышно плакала, словно стесняясь. Осмелилась бы она проронить хоть слезинку, будь с ней кто-то рядом? Но ведь это естественная реакция организма! Как можно противиться ей? Она с достоинством выдерживала статус госпожи Вейра, играла выпавшую роль столь изящно, что сама увлеклась. Возвращаться к прежним идеалам слишком поздно. Они больше не кажутся важными.
– Прости, Талина, я не подумала раньше, - Брекка ринулась к ней через всю комнату и заключила в объятия, - Триат’а позвала меня.
– Я не могу отсиживаться здесь, - под стать эмоциям вымолвила госпожа, с благодарностью
– Но тебе нельзя вставать.
– Ты была там… Скажи, Брекка. Честно и открыто, я всё пойму. Невыносимо оставаться в стороне, когда… Я так боюсь услышать плач драконов…
– Он жив. Не знаю, что с ним происходит. Как будто он борется с кем-то внутри себя.
– Он всегда с кем-то бьётся, - подтвердила Талина, - мне кажется, если он остановится, растает как весенний снег.
Смутный образ в мыслях Брекки нашёл поддержку в словах собеседницы. Итачи всегда знал, как поступить в той или иной ситуации. И остановить его казалось преступлением.
– Если он умеет бороться, то победит и сегодня, - заверила Брекка отважно.
– Человек не может победить целый мир. А Т’чи постоянно ищет то, что убъёт его. Боюсь, однажды он найдёт.
– Ни один всадник не станет понапрасну рисковать драконом. Потерять… так… - гостья замолкла. Сдавило горло, когда она вспомнила свою любимую Вирент’у.
– Если бы он это осознавал…
Обе некоторое время помалкивали. Слёзы в глазах Талины высохли, словно им приказали. Она рассчитывала увидеть улыбку возвратившегося из Лемоса избранника, подшутить над его неумелым обращением с младенцем… Хотя она не была уверена в его неловкости. Итачи таил в себе столько загадок и умений, что вполне мог оказаться знакомым с искусством няньки. А теперь он беспомощный и израненный лежит в постели и не отвечает даже дракону. Что если та Нить – и есть непреодолимое препятствие, о которое он и разбился. Хрупкая птичка, упавшая с ноднебесья. Птичка с перебитым крылом.
Триат’а за стенкой тихонько заурчала, довольная переменами. Вскоре в воздухе появился Берд, файр Брекки, громко зачирикал, недоумевая по поводу грусти хозяйки. Но бывшая всадница не могла объяснить, отчего чувствует печаль. Всё сразу навалилось: боль Талины, образ Вирент’ы, кровавые образы, что она мимолётом узрела, когда встретилась с необычными ужасающими глазами Итачи. Можно не сомневаться в значении жестоких видений. В своё время он пережил несколько ударов судьбы и отказывался делиться своими горестями. Тоже, как и Талина, считал свои слабости постыдными? Или это госпожа подхватила его привычку скрывать?
– Ты знаешь о прошлом Т’чи?
– внезапно поинтересовалась Брекка. Берд, так и не дождавшись команды или приглашения, уселся на ложе сбоку и, склонив головку набок, принялся слушать голоса.
– Он мало рассказывает, - Талина взяла себя в руки и отодвинулась. Гостья тут же подбила подушку и подложила ей под спину.
– Знаю, что там с ним случилось что-то плохое.
– Он увидел убитую семью?
– утверждение прозвучало вопросом.
– Драконы рассказали тебе?
– госпожа не удивилась.
– Случайно, - кивнула Брекка, - Арджит’ иногда просто думает, не обращая внимания, кто находится с ним рядом. Его мысли очень чёткие.
– Более того, Т’чи знает, чьих это рук дело, - выдала Талина. Смотрела в сторону. Ничего больше не скажет. Соблюдает границы дозволенного
– А его глаза…
Триат’а снова громко зашелестела крыльями, растревожилась. Талина едва подавила в себе порыв броситься к ней и обхватить громадную золотую шею.
– Успокойся, милая, - произнесла госпожа с любовью, - ну что ты волнуешься?