Возвращенье на родину
Шрифт:
– «Я» –
– в собственном сердце; и – видеть Его отраженье во мне; и – к себе самому припадать: –
– но на ряби сердечных волнений сияющий Лик раздроблялся во мне: миллионами блесков.
. . . . .
На этой, вот, площади я устремлял мои взоры: к объемам приподнятых гор, пообставивших промути дальних прозоров; и – там: в непроворной дали прозирались дожди; и туда восходила кровавая линия шумных, октябрьских лесов, облекая миры многогорбий в свою багряницу; и думалось мне: по уступам – туда проходил Рудольф Штейнер вчера; и я мысленно с ним совершил восхожденье – туда, где возвысились
– в столетиях времени! –
– думал: не помню, что думалось: самосознание, как младенец, открыло глаза.
. . . . .
Рудольф Штейнер развеял мне прежние смыслы; за ним я поехал из Мюнхена – в Христианию; из Христиании – в Берген; и взгляд, обращенный ко мне, отдавался, как память о памяти, как прохожденье мое –
– к высям «Я».
Не к себе, а ко мне меня звал Рудольф Штейнер.
. . . . .
Великолепно изваяно тело мое: прихотливо сплетаются в нем электронные пункты: в собрание атомов, в молекулярные общины, в города органических клеток, в огромные нации тканей, слагающих организм человечества:
«Я» – царь вселенной, возводится всем человечеством, строящим тело, – по лестнице мира: на трон! –
– Помещается трон моего человечества между глазами: под лобною костью; –
– и мечутся толпы дичайших существ, образуя кишенье творимого космоса между уступов – костей, пробегая пещерами костных продолблин, крича и метаясь:
– «Пошел!»
– «Идет!»
– «Я»… –
– «Я» иду: золотым фонарем освещаю свой путь; из вечерних туманов вхожу я в пещеры; меня окружает – убогий, дичающий род, непрерывно делящийся и ядущий себя среди этого рода –
– моих одичавших созданий! –
– брожу с золотым фонарем: выбегает толпа низкорослых уродов со скотскими лицами, с топорами и копьями; и – отступают от света; поставил фонарь я на землю; и в светлый, колеблемый тенями круг, проступили, серея, суровые лица:
– «Куда ты?»
– «На родину».
– «Где твоя родина?»
– «Там, где стоит пустой храм».
– «Мы все ждем, что туда пройдет Он».
– «Кто ваш Он?»
– «Бог, сошедший из неба – средь нас воплощенный.»
– «Вы – ждете Его?»
– «Ждем: не видел ли ты Его»…
– «Да, это – „Я!“» –
– Царь вселенной возводится ныне на трон: меж глазами, под лобною костью.
. . . . .
В оккультном развитии есть потрясающий миг, когда «Я» сознаванья –
– свергается с трона (под черепом), разрываяся на миллионы сознаний; и видит Оно: возвышается тело сплетенной громадой из тел; на вершине
– «Я»!
– «Я» –
– раскричалось из пальца руки:
– «Я!»
– «Я!»
– «Я!»
– раскричалось из ног:
– «Я!» –
– «Я!» –
– «ячится» –
– из колена,
– из уст,
– из предплечий,
– из мозга,
– из печени,
– из ступни,
– из плеча –
– трон разбит; и единство сознаний утоплено; нет во мне «Я»; в голове моей пусто: покинутый храм. «Я» – в терновом венце, в багрянице, воздевши фонарь, забродило: по собственным жилам; на перепутиях жильных слоняется «Я», научая сознанию толпы слепых фагоцитов: и – принимая удары бацилл –
– нет, ужасная пытка узнать это опытно!
. . . . .
Кажется – в этом дичайшем, бессмысленном мире:
– «Как мог я попасть сюда?»
Фагоцит – круглоглавый дикарь, на коротеньких, выгнутых ножках, серея пятном несмываемой грязи, – уставился тупо; и – слушает, опершись на копье; и ему, дикарю, проживающему внутри органов моего истомленного тела, «Я», павший с престола в громадины органов тела, – ему говорю;
– «Я – во всех вас!»
– «Дарю вам мое низосшедшее „Я“».
– «Разрывайте его».
– «Просвещайтеся светом».
– «Тот свет „Я“ – средь вас; и бреду в перепутиях; опустошением тянется путь:» –
– все то: –
– клеточки, клеточки, клеточки, клеточки: домики! Между них переулками бегают хитрые стаи бацилл, нападая на строй фагоцитных отрядов; влекут лейкоциты какие-то тяжести через сеть капилляров: от бездны желудка; до… солнечной площади Сердца; синеет, синеет; и стало – все синим: попал в свои вены; опять ничего не пойму, потому что понять невозможно: как это случилось, что «Я», провалившись в себя, перелетело пустоты, его отделявшие от сознания клеточки; и – стало клеточкой: –
– что ощущала та клеточка, над которою совершилось сошествие «Я»? –
– вероятно, она ощущала, что ток свето-воздуха, опустившись над теменем, пронизал это темя; что Кто-то, Старинный и Милый, свергался из бездны времен, одевая душистым теплом, как одеждой; и – зажил: под платяной оболочкою; «Я» же – измучилось: в круглоглавом, коротеньком тельце на выгнутых ножках; «Я» – видело ужасы: как эти малые тельца без проку и толку делились; и где стоял фагоцит, скоро там грохотала толпа их: безъячные яйности, яйца, – тупо катались за мной; мы катились: от вены до вены; к артериям; и из артерий, – опять попадали мы в вены; со мной фагоциты теперь обращались, как с братом:
– «Ты что же?»
– «Я – мир ваш!»
– «Ха-ха-ха-ха-ха!»
. . . . .
Так длилось до мига, когда привели меня в Храм, возвышающийся посередине сердечной, алеющей площади; в «Храме» – увидел я книгу, которая этим людом считалась священной; и – что же: –
– увидел я том Ледяного; на нем красовалось заглавие: «Я», я – прочел: мне слова прилетели из строчки; понять, что рисуется ими, – не мог я; но – чувствовал: в фагоцитной душе своей; вот – вся сквозная она! Да, я тут начался: низлетел из вот этой вот книги: –