Возвращение домой
Шрифт:
— Пока. — пожал плечами юноша, чувствуя себя неловким и туповатым на фоне красноречивого собеседника.
Мухамарин картинно поклонился на южный манер и, ступив на обочину дороги, растворился во тьме, словно его и не было.
Аргилай тронул Упрямца пятками и подвел коня к все еще распахнутой двери жилого фургона. Заглянул. Там при свете масляного фонаря, на перинах возлежала Трицитиана с крайне довольным и удовлетворенным видом. Лаи принюхался.
— Ты открыла то дорогое Ваницианское вино, что подарил нам Марсель Роже на прощание?
— Да. — беззаботно ответила наемница,
— Очень дорогого. — недовольно буркнул Аргилай, вспоминая про свой опустевший кошелек.
— Кроме того я дала ему немного денег. У Мухи недавно скончалась жена, оставив его с тремя детьми. Бедняга совершенно на мели, даже мышь в чулане повесилась. — добавила женщина.
— Это он то на мели!? — возмутился юноша. — Да этот пройдоха обчистил меня в до нитки в Стук-Постук, чуть арбалет не забрал. Явно жулил, прохиндей!
Трицитиана рассмеялась искренним смехом счастливого человека.
— А он хорош! — восхитилась женщина и вновь отхлебнула из кружки.
— Слушай, если ваш вечер поэзии закончен, — рискнул закинуть удочку Лаи. — Можно я теперь залезу в фургон? Погода совершенно испортилась, медвежий плащ не спасает. И дождь вот-вот начнется.
— Сегодня этот фургон только для поэтов! — с самодовольным видом заявила Трица. — Как у тебя со стихосложением?
— Ну… — задумался юноша. — Я придумал рифму к слову «выхухоль». Сойдет?
— Нет. — категорически ответила арт-три и костылем закрыла перед носом Аргилая дверь фургона.
Дождь так и не начался. Зато на севере появились зарницы и до путников долетали раскаты грома. Молнии освещали далекие отроги Пепельных гор, делая их похожими на острые клыки сказочного хищника. Ветер поднялся такой, что от него уже не спасали даже теплые плащи.
— Грядет буря! — перекрикивая шум ветра сообщил один из охранников каравана. — Надо становится на привал, иначе крышка!
— Да где тут встанешь… — недовольно пробасил Мамба. — Бурю в открытой степи лучше не пережидать.
— Тут недалеко хутор того прохиндея, что мы подвезли. — рискнул предложить Аргилай. — Давайте вернемся и переночуем у него, пока далеко не уехали.
— Добро. — согласился чернокожий великан и повысив голос, скомандовал возничим. — Разворачивай фургоны!
Первым, что встретило непрошенных гостей на хуторе Мухамарина был невысокий забор, сложенный из распиленного на блоки известняка. Или как называли этот материал на юге — ракушняк. Проехав вдоль забора, путники обнаружили запертые на цепь ворота из переплетенных прутьев, промазанных глиной вперемешку с навозом, которые быстро открыли. Внутри оказался большой двор с колодцем и маленький домик-мазанка с соломенной крышей, возле дверей которого стоял хозяин. В правой руке Муха сжимал топор, а левая держала свечной фонарик. Лицо южанина сменило несколько различных выражений от испуга до злости, прежде, чем его обладатель узнал непрошенных гостей и решил для себя, как их встретить.
— Ой-вей, мой благородный друг, не сразу узнал тебя! — с широкой, но чрезмерно натянутой улыбкой, приветствовал
— Ага, — буркнул Аргилай, спешиваясь и рывком расстегивая подпругу Упрямца, чтобы снять седло. — Совесть ты забыл.
Южанин с орлиным носом нахмурился, видя, что охранники каравана тоже расседлывают лошадей, а возничие расстегивают упряжи.
— Кажется я запамятовал. Не напомнишь мне, когда я приглашал тебя в гости?
— На степь надвигается буря. — коротко ответил за юношу Мамба и голос великана прозвучал во дворе дома, как гром. — Нам нужно укрытие.
— Мы все равны перед буйством неба. В такие моменты и люди и звери должны забыть разногласия, дабы вместе переждать гнев богов. — Муха театральным жестом обвел рукой свой двор и с улыбкой произнес. — Мой двор — ваш двор, располагайтесь друзья мои. Колодец полон чистой воды, а коновязи прикрыты навесом. Но в доме, чтобы и духа вашего не было! — добавил он совсем другим тоном. — Детей перепугаете!
— Обойдемся и без твоего вонючего сарая. — тихо ответил один из наемников и с презрением сплюнул под ноги.
— Южане… — недовольно проворчал возничий, отводя лошадей, до того тащивших фургон, под навес.
Несмотря на то, что костер с одной стороны прикрывали фургоны, поставленные полукругом, а с другой стена домика-мазанки, пламя бешено металось от порывов ветра. Не хуже пламени метался в своей жесткой холодной постели Аргилай, что постелил себе у костра медвежью шкуру и теперь никак не мог заснуть. Трицитиана пустила к себе фургон лишь Лису. И это даже несмотря на то, что варварка вообще не умела сочинять стихи. Во всяком случае не общем языке континента.
Лаи как раз в очередной раз провалился беспокойную полудрему, когда наемник стоявший на страже, громко прокричал:
— Внимание! Гости со стороны ворот!
Спавший лагерь молниеносно проснулся и ожил. Охранники каравана, спавшие в доспехах, вскочили на ноги, похватали свое оружие и кинулись занимать позиции для обороны, которые заранее подробно обговорил Мамба, перед тем как объявить отбой.
Аргилай тоже взлетел на ноги, подхватил свой арбалет и взведя оружие, вставил в паз короткую стрелу с жестким оперением. Юноше никто заранее не объяснил где он должен находиться в случае опасности, поскольку Лаи числился при караване важным пассажиром, а не охранником. Недолго думая и терзаясь любопытством Аргилай решил отправиться вслед за Мамбой, за могучей спиной которого, по логике, сейчас было самое безопасное место.
Чернокожий великан остановился у ворот хутора и подняв повыше масляный фонарь, осветил тех, из-за кого поднялся переполох. За воротами стояли два человека в черных робах без рукавов. С лиц, покрытых татуировками в виде человеческого черепа, смотрели темные спокойные глаза. Никто из пришельцев не обнажал оружия. Луки все так же торчали из-за спины, а короткие сабли покоились в потертых кожаных ножнах. Судя по фырканью лошадей и перезвону уздечек, остальные восемнадцать Почивших были где-то рядом, но тьма скрывала их расположение.