Возвращение к людям
Шрифт:
Зорьку отвели от холма, где догорал костёр. Её усадили в траву. Возле девушки, всё время, кто ни будь находился. Старе — жене старого шамана и вождя — помощи не требовалось. Она спокойно восседала на шкуре и безучастно смотрела на огонь, шепча что-то обветренными губами…
— Старуха видела много смертей, — раздалось у меня за спиной. — Она может вынести и не такое.
Я узнал голос Черепа. Мы встречались очень редко — охотник был столь же нелюдим и бесприютен, как и Ульдэ. Они даже чем-то походили
— оба скитальцы, не имеющие ни одного близкого человека. И оба неутомимые исследователи и бродяги прерий…
— Ты давно здесь?
— Я всё видел, — он был лаконичен.
— И не подошёл проститься?
Он пожал плечами:
— Зачем? Смерть этой женщины — не первая… и не последняя из смертей. В долине каждый день, кто ни будь, умирает. Кто-то погибает в лапах зверей, а кто-то проваливается в трещины или тонет на болотах. Или, их убивают.
Оплакивать всех ни у кого не хватит слез.
— Но ведь Сова был твоим другом!
— Он им и остался, — спокойно ответил Череп. — Но он сам учил всех сдерживать свои чувства. Ты зря смотришь на меня так, в моём сердце не меньше горечи, чем у твоих плачущих жён… Просто глаза Черепа разучились плакать — их выжгло, когда вся его семья сгорела на его глазах!
— Прости меня.
Он махнул рукой в сторону:
— Пустое… У тебя, насколько я знаю, тоже все погибли? Или не так?
Я проглотил комок, внезапно поднявшийся к горлу:
— Я не знаю. Они так далеко, за тысячи километров отсюда. Теперь это так много, что понадобиться несколько жизней, чтобы туда дойти… Да и не выйти отсюда — мы все зажаты на этом клочке земли, в большой долине!
— Ты уверен?
Я с вопросом посмотрел на охотника. Он невозмутимо сорвал травинку и принялся её жевать.
— Ты хотел что-то сказать?
— Дар сам знает ответ. Откуда могли появиться чужаки? Эти уголовники в синих куртках? Их так много, почти столько же сколько людей в озерном поселке. И они не такие, как мы. У всех сохранилась одежда, обувь, а лица не обожжены новым солнцем. Знаешь ли ты, что это означает?
— Только то, что они имели возможность, где-то переждать зиму и весну.
— И всё?
— А что ещё?
— А то, что они откуда-то должны были прийти!
Я отрицательно мотнул головой:
— Нет, Череп. Они не из-за хребта или реки. Сова пытался найти проход. Он говорил мне, что напрасно исходил множество ущелий в горах — прохода нет!
— Сова ходил там давно. А толчки бывают постоянно. Откуда тогда появляются новые животные в долине и предгорьях? И банда, она что, перелетела по воздуху? Если так, то за хребтом живут иначе… Но Череп не слышал гула самолетов — эти люди пришли пешком. И у них землистые и бледные лица, словно они полжизни провели в могилах!
Череп прекратил жевать и выплюнул травинку на землю:
— Они
— Это загадка для всех нас. Бандиты не говорят никому, откуда пришли.
— Может быть, ответ следует попросить сказать погромче?
Я усмехнулся. Он намекал на то, что мы могли бы узнать это, расспросив кого ни будь, из пришлых…
— А ты пытался?
— Нет. Они не видели меня. Но Череп наслышан о том, что творится в поселках — кровь и крики людей видны и слышны издалека!
Он произнес это без эмоций, как о чем-то, само собой, разумеющемся.
— А что решил для себя Череп? Он не сталкивался с уголовниками? Сыч приходил и к нам, он знает об этом?
— Да. Сова рассказал мне об этом. Сыч будет мстить, и это плохо кончится для твоего форта.
— У нас есть оружие, Череп. И мы владеем им лучше уголовников!
— А в итоге — вас всех перебьют. Их много, — он равнодушно посмотрел на меня.
— Тогда зачем все это? Ты хотел поговорить со мной — о чем?
Он криво улыбнулся — обоженное лицо перекосилось ужасной маской, и я невольно отшатнулся…
— Вот почему… Ульдэ, я слышал, собирается переселиться к тебе в форт, это так? Возможно, что и я последую ее примеру… Люди Сыча могут гоняться за мной годами, но в горах много места и там не выследить одинокого охотника, даже если они будут прочесывать леса всю жизнь. Череп может составить компанию Дару на тропе войны! Но не оттого, что его трогают чьи-то несчастья. Будь люди в поселках смелее — они давно бы сами прогнали синих. Мне все равно, что с ними станется…
— Тогда, зачем?
Он опустил голову и глухо произнес:
— Я не дикий пес, бредущий, куда глаза глядят… Я — человек, хоть и превратившийся в пугало. Мне можно не доставать оружие — от одного вида моего лица любой впадает в ступор. И ты — не исключение… Но я не могу так больше. Я помогу вам, а ты поможешь мне вернуться к людям…
— Ты ведь и сам можешь это сделать, при чем тут я?
Он выпрямился и сверкнул покрасневшими глазами — без ресниц и бровей они являли собой ужасное зрелище…
— Потому что я не хочу жить среди трусов! Вы — единственные, кто встал на дороге у бандитов. Сейчас нет законов, нет судов и нет исполнителей.
Любой, мог бы подкараулить синего и снять с него скальп! Так, как это может сделать Сова! И никто за это не осудит. Но все, почему-то, выжидают.
Чего ждут? Пока Сыч скрутит их совсем? Мне они не сделали ничего плохого — у Черепа нет друзей и нет ничего, кроме его рук. Я мог бы даже предложить свои услуги Сычу, в обмен на спокойствие. Но мне этого не нужно, Дар. Я, может быть, и жесток, но не совсем бессердечен. И я — не предатель.