Возвращение к людям

Вольный Владимир Александрович

— … Бабка меня научила, когда я ещё голышом бегала, под телегой, на которой мы кочевали!

— ?

— Не смотри такими глазами, вождь новых людей долины. — она внезапно раскрыла свои совершенно чистые и ясные глаза. Мне стало не по себе от этих глаз — сияющих и вовсе не старых!

— Ты меня обманула…

— К Старе зрение возвращается иногда, когда она хочет сказать что-то важное тому, кто для этого предначертан свыше!

— Стара, не надо со мной так. Я не верю ни в бога, ни в чёрта, а после всего, что случилось — тем более. Оставь свою мистику, для кого ни будь, другого! Если ты хочешь со мной говорить, то выражайся

яснее!

— Хорошо, — она спокойно согласилась. — Как скажешь.

Она высыпала из мешочка несколько камешков разного размера и различной окраски. Они упали на подстеленную заранее шкуру — старуха успела её разложить, пока я с ней препирался.

— Не верь… — она перебирала их пальцами. — Не нужно. Это не имеет значения. Тобой не правит судьба — ты сам её создаёшь. Своими поступками или мыслями. Себе то ты веришь?

— Ты всё равно говоришь загадками!

Тем не менее, я заинтересовался — что, всё-таки, хотела она от меня? Не могло только пустое желание заставить её пуститься в эту опасную дорогу, и, к тому же, без сопровождения Совы. Словно угадав мои мысли, она ответила:

— Стара всегда бродит одна — и до того, как вы все стали одевать шкуры… и после, с тех пор, как на этой земле все поменялось. Мне известно тут всё, хоть она и стала неузнаваемой. Стара знала о том, что будет задолго до того, как это случилось…

— Да?

Она уловила недоверие в моём голосе и сгребла камешки в ладонь:

— Не верь. Я не старалась готовить об этом никому — всё равно, никто не стал бы даже прислушиваться. Один только Сова да мой муж, знали, что их ждет… Но и они не доверяли больной цыганке!

— Цыганке?

— Я — цыганка, Дар. А ты думал, я всегда была старой скво? Косматый

Медведь взял меня ещё девчонкой — выкрав из табора, где я родилась и кочевала. Наши мужчины гнались за ним две недели. Он убил двоих, и они отстали. А меня прокляли. А мне было всё равно, с кем кочевать — с индейцами или со своими.

— Как? Разве и тогда были индейцы?

— Ты не сошел с ума… Это у Косматого слегка съехала крыша, да наш Сова помешан, как и мой муж. Нет, конечно… Было несколько кочевников. Как говорили бы сейчас — бомжей. Только бродягам не равняться с ними — людьми вольными и свободолюбивыми. Главным у них был Седой Дуб. Ему тогда было столько же, как тебе сейчас. Власти ничего не знали о нас — он умело скрывался в лесах. А когда нас видели, то принимали за лесных оборотней, — она рассмеялась, вспоминая что-то. — Ну и дурили мы их!

Она стала серьезнее и продолжила:

— Потом нас стало больше, потом — еще больше. Люди приходили и уходили.

Редко, кто рождался в племени, чаще, это были уже взрослые, решившиеся порвать с прошлым навсегда. У нас с Косматым не было детей — я тяжело болела и не могла рожать.

— Сколько тебе сейчас?

— Много… — она неопределённо махнула рукой. — Во время большой войны я была девчонкой…

— А когда он тебя выкрал?

— Тогда и выкрал, — невозмутимо ответила Стара. — Никто никого не искал — не до того было. Пару раз прочесали солдаты лес, думали, что тут шатаются диверсанты. Но куда им было тягаться с Дубом — тот всех спрятал так, что даже с собаками ничего не обнаружили!

Я слегка нахмурился — было понятно стремление людей как-то уйти от действительности в наше время. Но представить себе такое, шестьдесят лет тому назад? Когда вся страна участвовала в смертельной схватке не на жизнь,

а на смерть и скрываться в зарослях от участия в этом…

— Ни Дуб, ни Косматый не были предателями, — опять угадала старуха мои мысли. — Они воевали… Косматый — с первых дней. Воевал, а потом был ранен и попал в плен. Убежал. Снова поймали. Снова убежал. Перешёл фронт, и здесь уже свои дали ему десять лет за то, что был на территории врага и остался жив. Он убежал и из тюрьмы — не успели отправить в лагерь. Но возвращаться больше не стал — ушёл в лес. Там встретился с Дубом. У него та же история. Только того расстреляли, а он чудом выжил… Вспомнили детство, какие-то книжки — я в этом ничего не понимала — и решили стать теми, кем и стали. Косматый увёл туда свою семью — сумел выкрасть их из под носа властей! Но к тому времени умерла его жена, осталась дочь и два сына. Они все были детьми, даже меньше, чем я. Мне пришлось стать им матерью… Кому была нужна какая-то цыганка, когда ежедневно пропадали без вести тысячи людей?

— А ты? Сколько было тебе?

— Тринадцать. У цыганок рано становятся женщинами, едва только появится первая кровь. Меня бы отдали в соседний табор — к отцу уже приходили свататься и внесли за меня выкуп. Дуб хорошо сделал, не отдав меня туда.

Мне понравилась свободная жизнь в лесах.

— Где теперь его дети?

— Кто его знает? — она вздохнула. — Родными они мне не стали… Что могла сделать для них молодая и неопытная девчонка? Девочка умерла от простуды, прежде, чем я научилась обращаться с травами… а её братья сгинули сами — ушли и не вернулись. Косматый сильно постарел тогда…

Стара хмуро перекидывала камешки и ладони в ладонь и неожиданно бросила их на землю:

— Все, Дар. Хватит о прошлом, тебя должно интересовать будущее.

— Ты его знаешь?

— Да. Твой голос дал силу этим камням — мне было все равно, о чем с тобой говорить.

— Догадываюсь… Твои сородичи так охмуряли доверчивых граждан и выуживали у них деньги!

— Не все, — она лаконично оборвала мое негодование. — Только те, кому так разрешено. Есть цыгане, которые занимаются гаданием, есть — воровством. Я была из тех, кто просто кочует и, при случае, не брезгует заработать на легковерии людей. Только ты забыл — цыганского, во мне осталось, только что кровь, да имя…

— Имя?

— Старица… Старой меня прозвали позже.

Стара снова кинула камни и уже серьёзно посмотрела на меня:

— Хватит тревожить прошлое… Слушай меня, будущий вождь! Прошлого не вернуть — забудь о нем. Но есть настоящее! Твоя жизнь теперь на моей ладони, как и жизнь тех, кого ты оставишь после себя! У тебя будет множество битв — кровь заливает мои пальцы так же часто, как вода от дождя! Но у тебя есть много друзей, верных и преданных. Опирайся на них, и ты станешь непобедим!

— Стара…

— Не перебивай меня! Моё время подходит к концу — я вижу это… После моей смерти, шаманом станет Белая Сова. Он уже умеет многое и знает достаточно, чтобы меня заменить. Только моего дара предвидения он не имеет… Это не просто слова — опыт тех поколений, которые веками жили на природе и умели слышать её, как ты слышишь сейчас меня. Мои предки не даром разговаривали с лошадьми, на удивление всех остальных! Но я больше не цыганка! Я — жена, умершего много лет назад, вождя, теперь его место свободно. Ты становишься им по своей, или по чужой воле. Сова не может — он не способен вести за собой людей…