Возвращение к людям
Шрифт:
Элины. Та потупилась.
— Ты сделала ей подарок?
— Это лишь благодарность за то, что она за мной ухаживала. И мне хотелось, чтобы твоя жена была самой красивой в долине!
Я долгим взором пытался прочесть в её словах скрытый смысл. Только ли Нату имела она в виду? Но девушка закусила губу и отвернула свое лицо.
— А ты… — Я вдруг решился, ощущая сухость в горле и сам не понимая, что говорю. — Ты хотела бы ей быть?
— Дар! — она резко обернулась и отвернулась обратно. — Ты уже имеешь жену…
— Ты могла бы… Да, имею.
Мы оба замолчали.
Ната вышла из-за перегородки. Я удивленно вздохнул. На ней было такое чудное одеяние, какого ни одна
Элине, вздрагивающим голосом произнесла:
— Линка… Как красиво! Мне страшно такое надевать просто так! Это чудо!
Она кинулась ей на шею. Элина обняла Нату и посмотрела на меня… Я понял вопрос, заключавшийся в этих прекрасных глазах — можно ли обманывать себя и ее, утаивая это от счастливой обладательницы роскошного наряда?
— Оставь, на какой ни будь, праздник! — предложил я.
— Пожалуй… Такого даже у жён Совы нет! Элина! У тебя просто золотые руки!
Элина улыбнулась:
— Нет, это ваша заслуга. Не у всякого модельера есть такая возможность, использовать такие шкуры. Я угадала твой размер?
— В точку! Даже мне самой так не угадать!
Она снова обняла девушку. Я отвернулся — мне так захотелось сейчас встретиться с ней губами…
— Дар? Ну что же ты? А ты разве не поблагодаришь её за этот костюм?
Ната отошла в сторону.
— Я, пожалуй, сниму его… Пусть полежит, пока мы не отправимся на праздник
Мены. А ты тоже поцелуй Линку — она заслужила!
Она быстро убежала в дальнюю комнату. Я, на негнущихся ногах, шагнул к
Элине.
— Лина…
Она вспыхнула и отодвинулась назад.
— Это нечестно… Я не могу так, с ней…
— В этом нет обмана.
Она остановилась и сама шагнула мне навстречу.
— Дар…
Я не выдержал. Прижав ее к себе, стал покрывать поцелуями ее лицо, шею, волосы… Элина, сбивающимся голосом, произнесла:
— Что ты делаешь… Что ты делаешь со мной… Что ты, мой…
В соседнем отсеке послышался шум от лап, спускающегося в подвал, Угара.
Элина вырвалась из моих рук и, закрыв лицо, выбежала прочь…
Мы понятия не имели о том, в какое время года живём. Похоже, что уже давно наступило лето. Погода менялась на наших глазах. На смену часто набегавшим тучам, заливающим землю потоками воды, всё чаще и чаще устанавливалась яркая, до рези в глазах, «синь» безоблачного неба. «Синь» — потому что по настоящему, синим, его назвать было бы трудно — скорее, полный набор из всей палитры. Воздух был чист и светел, в нём дышалось легко и приятно. Не было на земле более ни единого завода или фабрики, не было доменных печей или обогатительных комбинатов, и некому было выпускать в атмосферу те неисчислимые клубы ядовитого смога, убивающего всё живое. Но, так же, как не было того, что сотворила рука человека, не было и тех, кто все это строил. На громадных просторах, бродили малочисленные группки и кланы людей, отделённых друг от друга сотнями километров, добывающих себе пропитание и одежду охотой на животных, которые в изобилии появились на всём протяжении прерий. Это было странно и необъяснимо, казалось, они должны были погибнуть так же, как люди, но нет, их численность намного превосходила нашу и продолжала увеличиваться с каждым днем. Тот, кто говорил о том, что теперь земля принадлежит не нам, оказался отчасти прав
— те разнообразные формы и виды животных,
Угара, но более разнящиеся по комплекции и расцветке окраса. Они не боялись людей — сами, порой, преследовали одиночек, и тогда от охотника оставались только окровавленные клочья да поломанное оружие и обрывки одежды… Но, даже, если кому-то удавалось ускользнуть от хищников, полученные раны редко оставляли шансы на выживание. И, если человек не мог покинуть место сражения, на запах крови мгновенно сбегались многочисленные трупоеды. Из подземных нор, расщелин и провалов выползали свинорылы, прибегали крысы или более мелкие, но не менее кровожадные зверьки, нападавшие на раненого скопом… Даже насекомые, внешне не очень опасные, при большом скоплении становились грозным врагом. Они достигали порой устрашающей величины — как пауки-мохноноги. Эти были с голову человека.
Они не жалили, но имели острые жвалы, которые без труда прокусывали самую крепкую обувь. Достаточно было нескольким десяткам навалиться на тушу убитого животного, как через час-другой, от неё оставались лишь обглоданные кости. Но, как ни быстро менялась природа — так же быстро спешили за ней и мы, приучаясь жить по новым, для себя, законам. Больше не было магазинов, в которых можно было приобрести что-либо, без особого труда, и всё, в чём нуждались люди, приходилось либо изготавливать самим, либо выменивать или искать среди руин. Самой острой необходимостью было лекарство. Док, по мере своих поисков, методом проб и ошибок, уже обнаружил множество трав и растений, пригодных для этой цели. Мы, обеспеченные счастливой случайностью, могли, не заботиться об этом, по крайней мере, какое-то время…
Мы редко встречались — мне нечего было делать в разнотравье, а те, кто отваживался искать что-либо в городе, не хотели здесь долго задерживаться
— всё же, жизнь в долине была веселее. Там люди могли общаться меж собой, хотя для этого приходилось пребывать по несколько дней в дороге. Кроме того, в городе было мало пищи, за мрачными могильными холмами, редко попадались случайно забредшие сюда живые существа. Тогда я старался не упустить такую возможность, чтобы, хоть немного, разнообразить наш рацион.