Возвращение в Коктебель
Шрифт:
– Что значит море, - вздохнула Галя, подруга.
– У тебя и глаза стали другими.
– Какими?
– Счастливыми. И молодыми. Впрочем, это пройдет, через неделю и следа не останется... Ты там не влюбилась, случайно?
– А что, заметно?
– с ходу раскололась Натка.
– Еще бы! И кто ж он такой?
– Биолог.
– Свободен?
– Нет.
– Как зовут?
– Дима. Чудесное имя, правда?
– Имя как имя.
– Нет, ты послушай: Ди-ма... Какое-то очень ласковое.
– Он
– Послезавтра.
– Только не вздумай чего ляпнуть Алику, - на всякий случай предупредила Галя.
– Неизвестно еще, что там за Дима, а тут - надежный мужик.
– Но я влюбилась, - стиснула руки Натка.
– Ой, я тебя умоляю, - сморщилась Галя.
– Таких любовей...
– Нет, не так... Я и сама не понимаю...
– Вот и не торопись! Подожди хотя бы его приезда. Может, от вашей любви и следа не останется... Эти южные встречи...
– Что ж, ты, наверно, права, - печально согласилась Натка и вечером покорно отправилась вместе с Аликом к Гене. Даже теперь, пять лет спустя, морщится от стыда, вспоминая.
– Что с тобой?
– спросил, отодвигаясь, Алик.
Исправно выполнив свой долг, она лежала в тоске рядом с ним.
– Отвыкла, наверное.
– Может, ты там кого-нибудь встретила?
– с неожиданной прозорливостью спросил Алик.
– С чего ты взял?
– Так... Показалось...
– Леночка, помоги!
– Иду!
– весело отозвалась Лена и отворила дверь ванной комнаты.
Она любила помогать матери, когда та красилась хной, а потом басмой, чтобы приглушить огненный всплеск волос: в такие минуты чувствовала себя в доме главной. Работала, как всегда, старательно, а у Натки даже ладони покалывало от нетерпения.
– Хватит, ну хватит... Чего уж там, каждую прядь...
"Он уже в поезде... Уже едет... Завтра будет в Москве... Позвонить? Подождать? А вдруг потерял мой телефон, что тогда?"
– Знаешь, - измученно сказала дочери, - давай басму завтра: я что-то устала.
– Ничего себе, - весело возмутилась Лена.
– Я вкалываю, а она устала! Так и пойдешь на работу рыжей?
– Перебьются. Сейчас там не до меня.
– Опять поставщики барахлят?
– с пониманием спросила дочь.
– Не то слово, - вздохнула Натка.
– Теперь каждый сам за себя. "У нас все переворотилось и только укладывается..." Кто сказал, помнишь?
– Кто-нибудь из великих, - отмахнулась Лена.
– Слава Богу, цитаты классиков теперь не в моде.
– Может, это и плохо, - назидательно заметила Натка.
– Еще как хорошо!
– живо возразила дочь.
– Ваши цитаты до чего вас всех довели? Ага, молчишь! Вот то-то...
Никогда прежде так не тревожилась Натка. Наверное, потому, что катастрофы прежде скрывали. "Уже, наверное, подъезжает... Если только ничего не случилось... Позвоню часа через два на вокзал. Или сейчас?" Натка неуверенно покосилась на телефон, и, словно повинуясь ее тревожному
– Наталью Ильинишну, пожалуйста.
– Ты?
– только и сказала она.
– Я с вокзала. Приезжай, медвежонок! Можешь сорваться?
– Да. Да!
Дрожащими руками Натка укрепила ватман и отошла от кульмана. Галя смотрела на нее во все глаза.
– Так сразу - приехал и позвонил?
– С вокзала.
– Во дает! Ну беги, какой уж из тебя работник.
И Натка рванула из комнаты.
Дима стоял у ларька, как договорились. В руках его белели снежные хризантемы, а у ног стоял чемодан. Он молча сунул Натке цветы, сгреб ее в охапку, прижал к себе. Хризантемы вздохнули и посыпались к их ногам.
– Рыженькая моя...
Тут только Натка спохватилась: до чего ж она в самом деле красна!
– Это я не докрасилась.
– Медвежонок... Убежал все-таки в лес... Сел на поезд да и уехал, шептал Дима, покачивая Натку в объятиях.
– Так без тебя было скверно! Валялся целыми днями на пляже и сходил с ума. Забрел как-то вечером в чайную - чуть не сдох от тоски! Куда бы нам деться, где нет никого?
– В Москве - никого? Тут рядом, правда, есть "Встреча".
– Какая встреча?
– Кинотеатр такой... Так называется.
Натка бросила осиротевшие стебли в урну, и теперь ничто их не разделяло. Дима оторвался от нее на минуту, расстегнул пуговицы рубахи. Натка положила руку ему на грудь, потом сунула под рубаху, добралась до выемки у плеча.
– Пошли.
Во "Встрече" еле уговорили пустить: сеанс уже начался.
– Мы тихонько, на задний ряд, - просил Дима и совал контролеру десятку.
– Ладно, идите, - нехорошо ухмыльнулась толстая тетка.
Им было все равно. Ничего не было стыдно. И когда они, как подростки, прижимались друг к другу, и когда он положил руку ей на колено, и когда его рука поползла вверх. Потом они зашли в захудалый ресторанчик со звучным названием "Дубровник", потом сидели в каком-то дворе, откуда их прогнали старухи с поджатыми в злобе губами. Невозможно было расстаться, и они все бродили по летней пустой Москве, а утром не успела Натка проснуться, как он позвонил снова, чтобы сказать, что жаждет, скучает... Положив трубку, посидев и набравшись храбрости, Натка набрала номер сестры.
– Дай мне, пожалуйста, ключ, - тихо и жалобно попросила она.
– На два часа... Ну, на час... Мне надо встретиться с одним знакомым... Ведь Лара на даче, а ты уходишь сейчас на работу...
– Тебе что - мало Алика?
– бурно расхохоталась Зина.
– Однако...
Как ошпаренная Натка бросила трубку. Господи, как же она несчастна! Унижена и несчастна. Лена, правда, все дни то в школе, то у подруг, но мама же никуда не выходит.
– Мамуль, ты бы вышла на улицу.
– Да я лучше посижу на балконе...