Возвращение в Петроград
Шрифт:
(Жорж Морис Палеолог)
(Жорж Уильям Бьюкенен)
При этом они (достаточно часто) выступали единым фронтом. Особенно когда надо было добиться от царя и его генералитета ускорения событий на фронте. Они вежливо, но без огонька поздоровались с Михаилом и так же
— Правительство Его Величества желает, чтобы вы, как регент и правитель Империи подтвердили все союзнические обязательства. Кроме того, мы настаиваем на подписании документов об урегулировании долгов империи перед частными лицами и правительствами наших государств. К сожалению, прошедшая конференция не дала нам точных ответов и гарантий…
— Простите, что я вынужден перебить вас, господин посол. — Михаил не слишком вежливо прервал Бьюкенена. — Но на конференции так же не был озвучен ответ на наш вопрос о проливах и Константинополе. Мы не получили никаких гарантий о статусе проливов после войны, только смутные обещания «рассмотреть этот вопрос». Кроме того, меня смущает ваше желание еще и ограбить мою страну. Иначе я ваши финансовые претензии рассматривать не могу. Более того, вопросы о поставках оружия и боеприпасов тоже не получили в ходе этой конференции приемлемое для России решение. Вы не выполняете свои союзнические обязательства, господа. Но требуете их выполнения от нас. Ваше требование наступления русской армии в марте абсолютно неприемлемо. Наступление будет в мае и только при условии полностью осуществленных поставок, оплату за которые вы получили.
— Но, Ваше императорское величество! Лучшие сыны Франции гибнут в окопах… — завёл свою обычную шарманку Палеолог. Но тут же был бесцеремонно перебит Михаилом.
— Да насрать мне на ваших сынов и вашу великую францию. — в раздражении бросил Пётр, потом, позже, он даже немного раскаивался, что так резко оборвал французского дипломата, но эти блеяния про лучших сынов Галлии вывели его окончательно из себя. Поэтому и слова про «великую францию» прозвучали с такой издевкой, которую можно было выразить только прописными начальными буквами. — Союзники вы так себе, откровенно говоря. Лично я не забыл, и никому не дам забыть позицию нашего союзника во время русско-японской войны. И то, что мы теперь союзники и с этими… государствами… никак не меняет моего личного отношения к вашей республике. Поэтому наступление будет тогда, когда мы будем к нему готовы. И ни днем ранее!
— Вы допустите, чтобы тевтоны подошли к Парижу? — с дрожью в голосе произнес Палеолог.
— Им это не впервой делать, могут, по старой привычке и войти в Париж. Мне наплевать! Россия отправила к вам Добровольческий корпус. Лучшие мужи России своей грудью защищают вашу чахлую Галлию от тевтонов. Не требуйте от нас большего! Ради ваших лучших сыновей я своей державой рисковать не намерен.
И если при этих словах Палеолог как-то сдулся, а усы его безвольно обвисли, то Бьюкенен наоборот, пришел в самое боевое состояние и усы его вздыбились, стали похожи на остроносые кинжалы. Он резко произнёс:
— В бедах Российской империи заслуг моей монархии нет! Мы говорили Николаю о необходимости создания ответственного правительства, только он не соглашался с этой позицией.
— Ответственной перед кем? — поинтересовался регент.
— Перед государственной думой. Мы предлагали состав этого органа, мы предложили кандидатуру руководства правительством господином Родзянко. Мы уверены, что в таком случае никаких волнений в столице не произошло бы. Но Николай меня не слушал, а вы… вы арестовали народных представителей, в том числе почти всех кандидатов в ответственное министерство! А поэтому мы требуем отпустить незаконно арестованных членов парламента, восстановить его работу и дать возможность сформировать ответственное правительство. Ваш господин Протопопофф ведет
Пётр откровенно с иронией смотрел на потуги англичанина продавить молодого государя. Нет… вполне возможно, что Михаила он бы и подмял своим авторитетом, но сейчас перед ним сидел человек, умудренный в политических играх, и хорошо знавший цену европейской дипломатии. Да и не так с Петром надо было бы разговаривать. Вот только посол этого не ведал.
— Может быть, Протопопов и не самый лучший премьер-министр, но это не вам судить, решайте вопросы назначения своего премьер-министра, а в наши внутренние дела не вмешивайтесь, господин посол, простите, запамятовал, как вас там зовут… Дрордж? Георгий? А, не суть важно. Назначать безответственное перед короной правительство я не собираюсь! Дума распущена. В стране введено военное положение. Более того, сегодня я подписал указ о создании Высшего Совета Обороны, который и станет центром управления государством. Так что выборы в Думу состоятся уже после прекращения военных действий и нашей общей победы. И только тогда станет вопрос об ответственности нового правительства.
Послы хмурились и молчали. Эти новости были им как удары молотком по темечку.
— А что касается Петроградской конференции, что же, могу предложить провести второй ее тур. Только три условия: пришлите на нее тех, кто уполномочен принимать решения и подписывать соответствующие соглашения. Второе: конференция начнется с подписания меморандума о судьбе проливов и определения границ территорий, которые отойдут к России и позволят эти проливы контролировать. Без этого меморандума никаких переговоров не будет. Более того, мы потребуем гарантий этой сделки. Серьезных гарантий. Например, передача нам всех польских земель, Восточной Пруссии, Валахии и Молдавии, возможно, что и прибрежной Болгарии. Море там хорошее. Будет где отдыхать ветеранам этой войны.
— Вы понимаете, что ставите совершенно неприемлемые условия? — возмутился Бьюкенен, намеренно пропустив обращение «Ваше императорское величество».
— Вам что-то говорит имя Сидней Рейли? Или Соломон Розенблюм? Или Джордж Бергманн?
— Не имею понятия кто это. — стараясь сохранить невозмутимым лицо, сообщил британский посол, но внутри его всё похолодело.
— Ну что вы, это уроженец Одессы, который стал гражданином вашей прекрасной империи. Именно он подозревается в убийстве императора Николая Александровича. Более того, его видели на станции Дно в день трагической гибели вдовствующей императрицы. И у нас к этому господину очень много вопросов. И ответы на них могут очень многое изменить в отношениях союзников. Посему я более не задерживаю вас, господа. И да, господин Бьюкенен, вы отныне являетесь персоной «нон грата» в нашей империи и вам дается двадцать четыре часа на то, чтобы покинуть Петроград. И двое суток на то, чтобы уехать за границы империи. Постарайтесь информировать свое правительство о новых обстоятельствах нашего союза. Думаю, это очень важно, не правда ли, СУДАРЬ!
После этого непростого разговора была поездка в Гатчину, где Петру пришлось выдержать разговор с сиротами — дочками и единственным сыном брата Николая. Насколько это было непросто? Это было практически невозможно — но Пётр уверенно лгал. Он прекрасно знал, что у Алексея не слишком много шансов дожить до совершеннолетия, хотя пока что болезнь протекала в относительно легкой форме. Но и желания убрать этого паренька у Петра не возникало. Хотя бы потому, что он уже имел опыт совместного правления, вместе с больным братом, Иваном, дочь последнего Анна даже стала императрицей.
Вымотанный и уставший до предела Михаил переночевал в Гатчинском дворце под надежной охраной. Алексей ему понравился, паренек был смышленый, хотя и несколько избалованный мамашей. Но тут и особо придумать что-то было сложно. Попробуй повоспитывать гемофилика? Розги в этом деле не помогут, ибо смертельно опасный для воспитуемого предмет. Но, тем не менее, регент заявил, что Алексея необходимо готовить к царствованию и управлению государством, следовательно, предстояло создать особую программу обучения юного императора.