Возвращение в Петроград
Шрифт:
Первый день вены встретил Петра пронизывающим ветром и адским холодом. Сама природа говорила монарху, что впереди его ждут сложнейшие испытания. Но регент считал, что он к ним готов.
Глава двадцать шестая
Регент Михаил Александрович прощается с телом Петра I
Глава двадцать шестая
В которой регент Михаил Александрович прощается с телом Петра I
Петроград. Петропавловская крепость
2 марта 1917 года
(Могила Петра I)
Зачем я сюда приперся?
Какого лешего меня тянет на это место, всё то время, что я нахожусь тут, в ЭТОМ времени?
Что за чертовщина тут творится?
Быстрым шагом регент прошел внутрь
По пустынному помещению, где не было ни священников, ни обывателей раздавались шаги регента, он оглядывал интерьеры собора, понимая, что совершенно не так представлял себе его внутреннее убранство, когда этот храм только закладывался. А тут… Чугунные ограды. Одинакового белого камня усыпальницы императоров и их ближних. А род-то расплодился! Вот сколько нас тут, а ведь рядом еще есть отдельная усыпальница великих князей (и княгинь), которых не удостоили чести положить в соборе, все-таки не прямые родственники государя, а двоюродные или еще более далекие. Получается, что Брюс прав оказался, когда выговаривал мне, что мои родичи стали одной из самых сложных проблем империи: на их жадные ручки просто не хватало синекур. И тащили каждый что мог. Он мельком оглядел место, которое приготовили для недавно почивших Николая и его супруги. Вздрогнул, вспомнив, что захоронения в этом, еще недостроенном соборе, начались с его рано умершей дочери и сына с его молодой невесткой. Глупец, ему нашли столь прекрасную партию, а он вместо немецкой принцессы выбрал эту русскую бабу-дуру. Пётр сожалел о смерти Алексея. Но иначе поступить он не мог. Это тот самый груз ответственности, который лежит на монархе. И принятие столь жестоких мер — это тоже его право и его тяжкий груз.
И вот он дошел до своей могилы. Бюст, в котором себя он не узнал. Нет, вот же надпись. Значит, это всё-таки он. Так его приукрасил художник, что при жизни его бы точно никто бы… Надпись «Петръ I Великiй» порадовала. Всё-таки потомки его оценили. Пусть так. Зачем-то провёл по холодному камню рукой. Но крышку сдвигать не решился. Постоял несколько минут. Мертвым — мир и покой! А ему пора и делом заняться!
Решительным шагом пошел прочь из собора. Совещание с генералитетом должно было состояться через час ровно.
* * *
Петроград. Зимний дворец
2 марта 1917 года
Генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев вызовом в Петроград был крайне недоволен. Ставка (точнее сам штаб Верховного главнокомандования) располагался в Могилеве. И он так сумел построить его работу, что сам государь ездил в Ставку, а не наоборот. У Николая был собственный штаб из нескольких, покрытых плесенью, но преданных монархии, генералов, выступавших в роли советников и объяснявших Николаю позиции Верховного. Сам Алексеев же считал, что царь настолько опорочил саму монархическую идею, что его необходимо менять. Оставлять ли институт монархии? Почему бы и нет. Только надо, чтобы корону надел кто-то, кто не будет мешать управлять людям достойным (к которым относил и себя, естественно). Во всяком случае, Михаил Васильевич разделял идеи прогрессивного блока, лидером которого был Гучков. Более того, состоял в последним в переписке пользуясь тем, что Александр Иванович возглавлял Центральный военно-промышленный комитет и занимался поставками вооружений в воюющую армию. Кроме того, он состоял в переписке с князем Львовым, который возглавлял земгусарство и, фактически, отвечал за поставки продовольствия в действующую армию. Правда, справлялось его ведомство с этой работой неудовлетворительно. Продовольствия не хватало! В прифронтовых областях собственной властью генералитет ввел в действие продотряды — фактически, отбирая у крестьян остатки зерна и лишая их даже надежд на посевную. Но он считал это необходимой временной мерой. Иначе фронт развалится. Голод победит любую армию. А в России, где армия крестьянская и кормильцы земли русской ушли воевать голод неотвратим. Впрочем, народу не привыкать.
Генерала раздражало то, что все пошло со смертью Николая не по планам заговорщиков. Принимая участие в действиях против императора (а вызов Николая в Могилев и должен был стать тем спусковым крючком, который позволил бы заговорщикам дорваться до власти) он с удивлением наблюдал за тем, как регент Михаил решительно и резко разбирался со своими оппонентами. Арест думцев, разгон и запрещение самой думы, нейтрализация семейной оппозиции (причину заключения Владимировичей под стражу Алексеев прекрасно осознавал), а теперь еще и создание этого Комитета Обороны… Генерал не забыл название этого органа, только никак не мог побороть в себе ироничное к оному отношение. Михаил Васильевич вспомнил звонок регента в Могилев. Он голос Великого Князя даже не сразу узнал, немного простуженный, он все-таки сильно отличался от не самого решительного и осторожного
(генерал от инфантерии Алексеев — обложка французского журнала)
Невысокий, поджарый, с характерным восточным разрезом глаз, генерал решительно вошел в комнату совещаний в Зимнем дворце. Тут всё было подготовлено для проведения столь высокого и важного собрания. Большая карта Российской империи, отдельно — подробная карта европейской части, с обозначением линии фронтов, каждому из фронтов устроители совещания выделили по отдельному планшету. Более чем наглядно. Кроме регента и взятого с собой в качестве кандидата на командующего Западным фронтом генерала Деникина (на этом совещании Алексеев и планировал произвести рокировку командующих фронтами, поставив туда исключительно своих единомышленников) в совещании принимали участие командующий армиями Западного фронта, генерал от инфантерии, Алексей Ермолаевич Эверт, командующий армиями Северного фронта, генерал от инфантерии, Николай Владимирович Рузский, командующий Юго-Западным фронтом, генерал от кавалерии, Алексей Алексеевич Брусилов, командующий Кавказским фронтом, великий князь, Николай Николаевич Младший, его Алексеев тоже хотел бы заменить, да пока что не решался. Совершенно неожиданным было присутствие на совещании еще двух генералов: генерала от кавалерии Василия Иосифовича Гурко и второго кавалериста, точно в таком же чине, командующего Первой конной армией, Фёдор Артурович Келлер. Кроме них на совещании присутствовали генерал-квартирмейстер штаба Верховного главнокомандования, генерал-лейтенант, Алексей Сергеевич Лукомский, его-то присутствие еще как-то можно было объяснить, но вот наличие генерала от инфантерии, Лавра Георгиевича Корнилова никак в планы Алексеева не входило. Но Корнилов на совещании присутствовал! И это Алексееву не нравилось совершенно. Еще более возмутило Алексеева, что сразу после него на совещании появился опальный генерал-лейтенант Николай Августович Монкевиц. Его нельзя было назвать совершенно опальным. Всё-таки до войны он возглавлял всю разведку и контрразведку Российской империи. Вот только имя его несколько подвело: выходец из мелкопоместного курляндского дворянства полностью имя его значилось Николай-Александр-Бурхард Августович Монкевиц. После начала войны переведен на должность начальника штаба корпуса, командовал пехотной дивизией, но бывших до войны высот так и не мог достичь. Правда Алексеев не знал, что в разгроме заговора думцев и генералов значилась заслуга генерала Монкевица.
Пётр, убедившийся, что все приглашенные присутствуют и расселись по местам, встал во весь свой немаленький рост и спокойным, даже несколько скучным голосом произнёс:
— Господа генералы, совещание, от которого зависит судьба империи объявляю открытым.
Глава двадцать седьмая
Генералы покидают совещание не по своей воле
Глава двадцать седьмая
В которой генералы покидают совещание не по своей воле
Петроград. Зимний дворец. Покои регента Михаила Александровича
2 марта 1917 года
— О состоянии дел на фронтах войны прошу доложить начальника штаба Верховного командования, генерала от инфантерии Алексеева.
— Если говорить кратко, Ваше императорское величество, то положение на фронтах крайне тяжелое. Хотя, что касаемо снабжения наших армий, и не только боеприпасами, оно значительно улучшилось. Но вызывает опасения моральный дух войска[1]. Впрочем, вы сами, Ваше императорское величество в курсе, насколько нижние чины устали от войны. Многие солдаты из крестьян рвутся с фронта домой.
— В чем причина, Михаил Васильевич? — задал вопрос регент, хотя одну версию знал, но услышать мнение фактического главкома было важно и интересно.
— Земельный вопрос, Ваше императорское величество! В этом году должен произойти очередной передел земли в сельских общинах, вот и солдаты волнуются, что из семьи будут обделены, ведь наделы режут по количеству мужских рук, независимо от возраста. А тут они на фронте, вернутся, а земли-то не будет хватать… Я бы рекомендовал объявить о переносе передела земли на год или два. Это значительно снизит накал страстей и позволит нам выиграть необходимое время для победы над противником.