Возвращение в Петроград
Шрифт:
— Интересная мысль. — нервно усмехнулся Пётр.
— Но не новая, Ваше императорское величество. К сожалению, ваш рыцарски настроенный старший брат поступил не по уму, а по велению сердца. А это для государя ошибка, как видите, фатальная.
Пётр внимательно посмотрел на полковника, который весьма смело рассуждал в его присутствии. Ну что же, если интуиция его не подводит, именно этот человек как нельзя лучше подойдет для его важнейшего поручения.
— А теперь, Алексей Ефимович, внимательно слушайте, вот в чём будет состоять ваше поручение…
Регент сделал небольшую паузу, которую его оппонент выдержал совершенно спокойно.
— Как вы смотрите на то, чтобы прогуляться немного по Стекольне?
[1] Поскольку полковник Едрихин
[2] Вандам имеет ввиду Константина I, старшего сына по-гибшего от рук террористов короля Георга I и русской великой княжны Ольги Константиновны (внучки Николая I)
Глава тридцатая
Вандам, который не Жан Клод, ведет тайные переговоры
Глава тридцатая
В которой Вандам, который не Жан Клод, ведет тайные переговоры
Швеция. Стокгольм. Центральный железнодорожный вокзал
8 марта 1917 года
Телефонный звонок, который застал нашего героя в кафе Бланча имел далеко идущие последствия. Бармен пригласил господина Вандама к телефону, а знакомый голос сообщил полковнику на отличном немецком, что доктор осмотрит его матушку в пятницу в шесть часов вечера.
Нехитрый код сообщения говорил о том, что встреча с нужным ему человеком произойдет в четверг, в полдень, на железнодорожном вокзале Стокгольма. Если бы было сказано «тетушку» — местом встречи оказался бы Берцелий парк, «дядюшку» — ресторан при Гранд отеле. Телеграмма, отправленная им своему человеку, нашла адресата. Надо сказать, что между резидентами разведок в нейтральных странах даже во время войны сохранялся некий «статус кво». Существовали неформальные контакты, решались некоторые вопросы, которые не следовало выносить на публику. Они не имели полномочий вести какие-то переговоры, но зато могли связаться с теми, кто такие полномочия имел. И в некоторых случаях эта машина начинала работать очень быстро. Впрочем, русский разведчик в своей телеграмме вставил кодовые слова, обозначающие что-то типа сверхсрочно и сверхважно: код высшего приоритета. Оставалось только гадать, кого немцы командируют для ведения предварительных переговоров. Конечно же, это не будет полковник Николаи, ни его заместитель, Гемпп. Но и мелкого клерка тоже не пришлют. Однозначно. Вечер этого долгого, насыщенного событиями дня Алексей Ефимович (в поддержании своей легенды — богатого предпринимателя) провел в театре. Представление навевало скуку, несмотря на шум, который старательно производили местные служители Мельпомены. Женщины производили неизгладимо неприятное впечатление, а сытые довольные рожи обывателей и местной аристократии вызывали чувство отвращения. В его стране, терзаемой войной, царили отнюдь не Романовы, сейчас там правил Царь-голод!
Центральный вокзал в Стокгольме поражал своей мрачной основательностью. Построенный более полувека назад он казался самым монументальным зданием в районе Норрмальм, располагаясь практически в центре города, у Центральной площади. К нему примыкают улицы Васагатан, Ваттугатан и Кунсборн. Именно с последней на вокзал и прошёл хорошо знакомый нам господин. После нескольких вчерашних «деловых» встреч, на которых господин Вандам, подданный Бельгийского королевства, вёл переговоры о приобретении партии медикаментов, полковник Российской армии остался более чем доволен. Ему удалось договориться — а сейчас, в военное время медикаменты купить даже в нейтральной стране, оказывалось настоящим чудом: все партии заказаны намного месяцев вперед. Хорошо иметь крепкие связи и надежных друзей. Один его знакомый еще по бурской авантюре подсказал адресок. Официально партия лекарств продавалась со складов как просроченная с большой скидкой, которую необходимо было вручить наличными. Коррупция? Конечно! Ведь по бумагам получателем сего товара числилась Африканская Гвинея и проходила она по категории: «гуманитарная помощь туземцам», и, обычно, туда отправляли как раз товар с сомнительным сроком годности.
(Центральный железнодорожный вокзал Стокгольма, фото конца девятнадцатого века)
До поезда из Норчёпинга было еще немного времени, полковник прошелся вдоль фасада здания, украшенного массивными колоннами, несколько минут рассматривал статуи Оскара Берга, ставшие местной достопримечательностью. В общем, вёл себя как обычный приезжий, ничем себя не выдавая. За местного он бы внешне, скорее всего, сошел, но ни язык, незнание обычаев и местных реалий сразу же могли привести к провалу. Да и военную выправку никуда не деть. А так –офицер в отставке на службе у международной компании, которая имеет на самом жарком континенте свои интересы… Пора! Служащий указал ему место, где должен остановиться третий вагон. Поезд приходил строго по расписанию и каждый вагон становился строго на своем месте. Поезд подходил. Едрихин присел на скамеечку и вытащив томик Гёте, углубился в чтение. При этом специально даже не оглядывался, казалось, что человек просто настолько увлекся стихами, что напрочь выпал из реальности.
— Вам не кажется, что Гёте слишком академичен? — услышал он приятный женский голос.
Он сразу же вскочил с места — говорить сидя с дамой казалось верхом неприличия. Томик захлопнул. Произнёс:
— Судя по свидетельствам Эккермана, Гёте был тот еще циник, а его академизм — дань немецкому педантизму и не более того. Жан Клод Вандам, предприниматель из Льежа.
— Графиня Элизабет де Лувен. Мы с вами почти что соседи. Мое поместье расположено неподалеку от Флерона, а это по соседству с Льежем.
— Конечно, в Бельгии все соседи. — усмехнулся мужчина, пряча томик Гёте в карман пальто.
(фрау Доктор, она же Элизабет Шрагмюллер, она же графиня де Лувен)
Пароли были произнесены. Вандам рассматривал подошедшую женщину, стараясь прикинуть, кто это мог быть. Дама неопределенного возраста, скорее всего, ей от тридцати до сорока, точнее сказать невозможно, горделивая аристократическая осанка, довольно правильные привлекательные черты лица. Не красавица, но именно что интересная особа. Высокий лоб и маленький аккуратный рот, да несколько старомодная прическа. На ум приходит только один интересный вариант. Но не время для раздумий.
— Госпожа графиня не откажется, если я угощу ее чашечкой кофе? В ресторане при Гранд отеле подают настоящий бразильский, он черен, как негр, и несколько брутален, но очень неплох, как на мой не самый изысканный вкус.
— У вас очень приличный немецкий, немного угадывается баварский диалект. Но в целом, весьма неплох. Я принимаю ваше приглашение. Сейчас хороший кофе даже для нас, аристократов, из-за войны стал настоящей роскошью. Все употребляют эрзац, и гордятся этим.
Они направились к выходу из вокзала, продолжая вполне себе светскую беседу.
— Мне кажется, но у вас в руках было редкое издание Гёте, прижизненное, американское, если я не ошибаюсь?
— Нет, вы на удивление проницательны. Это «Гений Гёте» — собрание его сочинений, карманного формата, двадцать девятый год, издательство Котта. Это из серии «Библиотека немецких классиков», которую специально подготовили для американцев, а такой формат был более коммерчески привлекателен.
— Вы знаете, мне не так давно предложили прижизненный двенадцатитомник Гёте, изданный тут, в Швеции.