Возвращение жизни

Шульман Дмитрий

Солнце только начало подниматься, поверхность воды была окутана легким туманом. Мы сидели рядом на камнях, разговаривали и смотрели, как под водопадом кружится в водоворотах трава. И вдруг Сашка подскочил и побежал на дамбу, спустился с другой стороны, пристально всматриваясь в воду. Потом сделал изумленно-восхищенные глаза и призывно, настойчиво замахал мне рукой. Когда я оказался рядом, он кивнул на толстую леску, которая выходила из-под камней в воду. Самое удивительное, что она была направлена против течения…

– Я видел! Я видел! – восторженно восклицал

Сашка, показывая пальцем на воду и приседая от нетерпения поделиться со мной открытием. – Я видел налима!.. А ты видишь леску?! – И он еще раз показал на нее, а потом нагнулся и осторожно потянул к себе, глянув на меня в ожидании поддержки и одобрения. Я присел рядом, и когда он еще раз потянул леску, она неожиданно вырвалась из рук и, разрезая воду, заметалась из стороны в сторону.

– Давай потихоньку, не дергай! – прошептал я другу на ухо, словно боясь, что кто-то нас услышит. Леска ложилась на траву, из воды появился поводок с крючком, на котором кишел целый клубок красных червяков.

Мы почти одновременно выдохнули:

– Черви!..

– Черви! А нам говорил – лягушки… – с обидой в голосе прокомментировал Сашка.

Леска отчаянно задергалась в руках, и на поверхности воды появилась приплюснутая голова длинной, пятнистой рыбы. Это был налим. Сашка тут же отпустил леску, и рыбина скрылась в глубине. Это была не наша добыча, а держать в напряжении леску было опасно: вдруг сорвется…

Мы вернулись к нашим снастям, сняли их и отпустили живых лягушек. Радостные от того, что открыли налимий секрет, помчались домой. Днем накопали червей, наскребли мелочи и купили еще одну донку, а в сумерках опять пришли на озеро…

На следующее утро, едва начало светать, мы были у водопада. Первая донка была пустой, но и червей на одном из крючков практически не было.

– Вот гад! Съел и не попался… – проворчал Сашка, присел рядом со мной, а я начал потихоньку выбирать леску на второй донке. Руки дрожали от утреннего холода, от ожидания улова, от нетерпения быстрей все понять.

Я почувствовал, что леска дергается, дал подержаться за нее другу, и он восторженно начал повторять: «Сидит, сидит, сидит…»

В это время сзади раздались шаги, и голос дяди Юры, перекрывая шум водопада, уверенно скомандовал:

– Не останавливайся! Тяни поживей, давай, давай!!! Вытягивай! Ну рыбаки! Настоящие рыбаки!..

Налим был небольшой, пятнистый, очень скользкий, он продолжал извиваться, лежа на камнях. Мы поймали своего первого налима, и восторг переполнял наши мальчишечьи души.

– На червя ловите!.. Сабанеева начитались. – дядя Юра сказал это торжественно-утверждающе, не догадываясь, что «Сабанеевым» для нас был он сам…

Это потом мы узнали, что налимы любят холодную воду, не любят яркую луну, но при этом хорошо ловятся, если развести на берегу костер, что летом не надо мелких бродяг-налимов ловить на лягушек, так как они предпочитают червей.

Бомба

Во времена моего детства искать и находить патроны, пулеметные ленты, отдельные детали оружия и целые, но проржавевшие винтовки и автоматы

было для нас довольно обыденным занятием. Мы уже научились выплавлять тол из снарядов (правда, когда родители узнали об этом, всем здорово влетело). Ну кто ж был виноват, что Сашка оставил кусок тола в кармане штанов, а его мать взялась их стирать?..

Нас собрали во дворе и долго допрашивали – сначала всех сразу, а потом каждого отдельно. Откуда мы взяли тол, кто нам его дал, есть ли еще и где лежит?! Мы молчали… Немного испуганно сопели, растерянно роняли слезы, но молчали. Родители, особенно отцы, сильно ругались, говорили, что мы взорвемся и ничего от нас не останется, разлетимся как пыль, но мы продолжали молчать, и наказание было суровым…

Со двора выходить нельзя, купаться на озере тоже запретили, потому что рядом с ним до войны был аэродром, который в сорок первом разбомбили… А теперь это было просто поле. Когда там работала техника, то в свежей пашне можно было найти много интересного.

Прошла неделя наказания. Лето заканчивалось, стояли последние теплые дни. Шла уборка урожая, увозили солому и распахивали поля. В тот день было очень жарко, и родители пожалели нас – отпустили на озеро искупаться.

Инструктаж был по-военному строг: идете на озеро, по дороге по чужим садам не лазаете, купаетесь, загораете, второй раз купаетесь, обсохли – и домой. Все было предельно понятно.

Озеро было небольшим и красивым, посередине его находился остров, рядом старый парк, графский дом. В небольшой речке, впадавшей в озеро (мы называли ее Старая река), ловились караси и лини, ближе к верховью, к болотам, – вьюны. Рыбалка была замечательной…

Пришли на озеро, наплавались, нарвали зеленоватых диких груш, развели костер – печеные груши становятся слаще, не так сильно вяжут. Погода испортилась, тучи закрыли солнце, возле костра было тепло, и купаться по второму заходу не хотелось.

Времени было еще достаточно, и Серега предложил прогуляться по полям. Переглянулись, Сашка сказал, что если родители узнают, то ругать будут, а Игорь ответил, что если кто не хочет, тот может не идти. Только зря сказал – немного даже обидно стало, мы ведь всегда вместе ходили…

Быстро собрались, хорошо отжали трусы. Делали это обычно вдвоем: один держал обеими руками, второй крутил – получалось почти досуха. Оделись и пошли. За парком трактор с плугом допахивал поле, осталась небольшая полоска. Разбрелись по пашне: идем, под ноги смотрим, переговариваемся – кто патрон нашел, кто пулю…

Поле было вспахано хорошо, глубоко, местами под плодородным слоем обнажился песок. Я шел между двумя гребнями земли, зажимая в кулаке несколько найденных целых патронов: идешь и трешь их друг о дружку, стирая ржавчину.

Небольшая металлическая пластина торчала на самом дне борозды. Я присел рядом, положил в сторону патроны и осторожно начал отгребать землю. Мое любопытство возрастало, но внутренний голос говорил, что надо быть очень осторожным… Пластина оказалась соединена с округлой поверхностью.