Возвышение падших
Шрифт:
— Проводи их в гарем, Зейнар-калфа. Отправь в хамам, и пусть их осмотрит лекарь. После я решу, как с ними поступить.
Зейнар-калфа, поклонившись, вышла вместе с девушками из покоев.
— Не думаю, что Хюррем Султан подарила их в знак доброй воли, — задумчиво произнесла Эсен Султан, обернувшись на вошедшую в комнату Бирсен-хатун. — Зачем же ей это понадобилось?
— Может, она хочет создать для вас соперницу в гареме?
— Она бы подарила их повелителю в том случае. Или же они её шпионки?
— В любом случае, султанша,
— Быть может, я излишне подозрительна? — продолжала размышлять та. — Хюррем Султан в действительности могла согласиться на перемирие. Она излишне увлечена своими сердечными переживаниями и, думаю, ей не до гаремных интриг.
Бирсен-хатун, поджав губы, смолчала.
Дворец санджак-бея в Амасье.
В это время в далёкой Амасье лежащую в постели Дэфне Султан внимательно осматривал султанский лекарь. К сожалению, болезнь всё ещё владела султаншей, но она уже чувствовала себя лучше. Слабость и боли прошли.
— Ну, что? — беспокойно спросила Дэфне Султан, когда он закончил осмотр.
— Слава Аллаху, вы идёте на поправку, султанша. Жара нет, да и кашель проходит. Немного отдохните, и болезнь, наконец, отступит.
Дэфне Султан облегченно выдохнула, как и Миршэ-калфа, стоявшая в стороне.
— Аллах услышал наши молитвы! Я сообщу обо всём шехзаде Баязиду с вашего позволения, султанша.
Та, кивнув, устало вздохнула. Двери за ушедшей Миршэ-калфой закрылись, и она перевела взгляд к султанскому лекарю.
— Что же за болезнь одолела меня?
— Сильная простуда. Будьте осторожнее, султанша. В вашем возрасте и с таким хрупким здоровьем нужно беречь себя. Если выходите в сад, то теплее одевайтесь. Не думаю, что всё так благополучно завершится, если вы заболеете снова.
Вечер.
Дворец Гюльрух Султан.
Прикосновения служанок, которые застёгивали пуговицы её изящного ночного платья из нежно-голубого шёлка, расчёсывали её длинные рыжие волосы и мазали её ароматными маслами, раздражали Гюльрух Султан. Они находились в небольших покоях, чуждых и необжитых. Прибыв во дворец своего мужа, Ферхата-паши, султанша была разочарована. Конечно, она выросла в небольшом и скромном дворце санджак-бея отдалённой провинции, но думала, что дворец третьего визиря будет куда просторнее и роскошней.
С приближением ночи Гюльрух Султан становилась всё раздражительней и мрачней. Осознание того, что ей придётся провести ночь с незнакомым мужчиной настолько пугало её, что она даже подумывала о том, чтобы сбежать. Куда угодно, но только не оставаться в этом чужом дворце и с пугающим мужчиной.
Вопреки своим страхам и желаниям, она оставалась во дворце, стоически терпела приготовления к первой брачной ночи и сдерживала рвущиеся наружу слёзы. Она — султанша, представительница монаршей семьи, для которой долг и честь всегда стоят выше, чем чувства и страхи.
Перед глазами был пример её матери, Эсмехан Султан. После смерти их отца, Мехмеда-паши,
В своих размышлениях Гюльрух Султан не заметила, как служанки отпрянули от неё и отчего-то склонились в поклонах. После она, как и в Топ Капы, ощутила на себе чей-то взгляд. Сглотнув, юная султанша медленно обернулась через плечо к дверям, и вздрогнула, увидев перед собой Касима-пашу.
— Выйдете, — спокойно велел он, кивнув служанкам.
Гюльрух Султан хотела кричать или схватить их за руки, дабы оставить подле себя и предотвратить уединение с Касимом-пашой, но сдержалась. Звук закрывшихся дверей заставил её вздрогнуть. Чувствуя, как раздражение и негодование уступили место страху, Гюльрух Султан опустила чёрные глаза к своим рукам, сложенным спереди в замок.
— Султанша.
Касим-паша, поприветствовав её поклоном, снял чалму и отложил её на столик. После, отчего-то вздохнув, медленно подошёл к жене. Его рука прикоснулась к её подбородку, приподняв его. Жест не был нежным или мягким, он буквально заставил Гюльрух Султан поднять на него взгляд.
Тряхнув рыжеволосой головой, дабы смахнуть со своего подбородка его руку, она нахмурилась.
— Вы чем-то огорчены? — спросил Касим-паша, став расстёгивать пуговицы своего кафтана, что на мгновение ввергло султаншу в мрачное онемение.
— Да, — отозвалась Гюльрух Султан. — Огорчена тем, что меня заставили стать вашей женой вопреки моей воле. Огорчена тем, что вы стоите передо мной и расстёгиваете эти пуговицы. Огорчена тем, что вы смотрите на меня и что вы дышите!
Касим-паша не ожидал таких слов, и, перестав расстёгивать пуговицы своего кафтана, нахмурился.
— Как жаль, — сухо ответил он. — Вы вступили в новую жизнь, и, разумеется, ещё к ней не привыкли.
— Причём здесь это? — горько усмехнулась Гюльрух Султан, а после обхватила себя руками и отошла в сторону. — Оставьте меня.
— Опять же… Мне жаль, султанша. Этого я сделать не могу.
Возмущённо воззрившись на него, султанша тяжело задышала, как будто ей стало мало воздуха и она начала задыхаться.
— Что это значит? Я хочу, чтобы вы ушли!
Её уже не волновали ни долг, ни честь. Она хотела остаться одной, закрыться в покоях и разрыдаться, как маленькая девочка. Утонуть в океане жалости к себе и ненависти к миру.
— Хотя вы и султанша, но также и моя жена. Вне зависимости от ваших желаний вы обязаны исполнять супружеский долг. К вашему сведению, я всегда исполняю свой долг. А вы?