Возвышение падших

Saltwater Marina

— Выйди, хатун.

Бирсен-хатун, тут же поклонившись, покорно покинула опочивальню. Сложив руки на груди, Эсен Султан проницательно взглянула на мужа, который устало опустился на широкую кровать султанши и нервно запустил руку в чёрные волосы.

— Навещал Дэфне Султан? Как её здравие?

— Плоха она, — мрачно прошептал Орхан, и выдохнул. — Говорит чуть ли не шёпотом, бледна и немощна.

— Аллах сохрани… — покачала темноволосой головой Эсен, и устыдилась своей ревности.

Сев с ним рядом на кровать, султанша тепло погладила его по широкому

плечу, но Орхан поднялся и как-то растерянно поцеловал её в лоб.

— Ложись. Время позднее, да и ты, верно, устала после долгого пути.

— А ты?

— Хочу немного прогуляться на террасе, — ответил султан, выйдя на террасу и прикрыв за собой двери.

Эсен Султан, беспокойно хмурясь, некоторое время смотрела на закрывшиеся двери, а затем последовала его совету и легла в постель, немедленно провалившись в усталый сон.

Утро.

Дворец санджак-бея в Манисе. Покои Айсан Султан.

Прошло несколько дней с тех пор, как шехзаде Сулейман принял в своих покоях Хельгу-хатун. Оказалось, наложница ему понравилась, и он позвал её в следующие три ночи, позабыв об Айсан Султан и даже не зная о её беременности. Сам он её не звал и не навещал, Айсан Султан, сгорая от ревности и злобы, гордо не выходила из своих покоев, а Гюльхан Султан явно не собиралась сообщать о её беременности, дабы не допустить сближения сына с ненавистной фавориткой.

Перемены заметили все. Айсан Султан, которая долгое время была единственной женщиной шехзаде Сулеймана, была вытеснена рабыней Хельгой, которая за одну ночь его очаровала так сильно и глубоко, что тот позабыл о жене, о сыне и о государственных делах.

На самом деле всё обстояло несколько иначе, но это было известно только одному шехзаде Сулейману. Он обо всём помнил, но… устал. Метаться между двумя своими женщинами, выслушивать обоюдные жалобы и прочее. С Хельгой-хатун было проще. Она молчала, глуповато улыбалась и нисколько его не напрягала.

Забыть об Айсан Султан было непросто. Не потому, что шехзаде Сулейман горячо любил её. Это было не так. Да, он был привязан к ней, но отчасти потому, что она олицетворяла для него женщину, навсегда завладевшую его сердцем, но умершую по воле судьбы. Эдже Султан.

Сколь бы эта любовь не была порочна, шехзаде Сулейман попросту не мог избавиться от неё. Она тлела в его сердце, спрятанная в самый дальний и тёмный угол в надежде, что однажды просто исчезнет. Копна тёмных волос, зелёные глаза, искра властности и гордости — всё это было в его Айсан Султан, и это рождало в его сердце привязанность к ней, даже какую-то необходимость её присутствия.

Поддавшись чувству необходимости и привязанности, шехзаде Сулейман этим утром вошёл в покои Айсан Султан. Та, восседая на атласной подушке за столом, накрытым к утренней трапезе, завтракала. Её служанка кормила шехзаде Орхана, сидящего у неё на коленях.

Увидев вошедшего шехзаде Сулеймана, женщины спешно поднялись и поклонились. Айсан Султан, опустив серо-зелёные глаза, гордо распрямилась и в её позе каким-то образом читались затаённые злоба и ревность.

Не говоря ни слова,

шехзаде Сулейман подошёл к служанке, и, наклонившись, поцеловал шехзаде Орхана в лоб, опасно приблизившись своим лицом к лицу замершей служанки. Увидев это, Айсан Султан тяжело задышала и вспыхнула в огне ревности.

Подавив ухмылку, шехзаде Сулейман велел служанке уйти, и та, держа на руках шехзаде Орхана, скрылась во внутренней комнате покоев.

Наконец, его синие глаза коснулись Айсан Султан. Та тяжело смотрела на него, и в её серо-зелёных глазах плескались гнев и ревность, но она молчала.

— Айсан, — произнёс шехзаде Сулейман, прикоснувшись тыльной стороной ладони к её красивому лицу, но женщина отодвинулась. — Мне сообщили о твоей беременности. Я несказанно этому рад.

Обхватив обеими руками её лицо, шехзаде поцеловал её в лоб, хотя Айсан Султан в надежде приоткрыла свои полные губы. Разочарованно нахмурившись, она убрала его руки со своего лица и отошла в сторону.

— В чём дело? — спросил шехзаде Сулейман, подойдя к ней со спины и поцеловав в плечо.

— А мне сообщили, что ты четыре ночи подряд звал в свои покои эту Хельгу-хатун, — процедила женщина, а после резко обернулась. — Как ты мог, Сулейман?

— Ты дорога мне, но не являешься единственной женщиной в этом гареме.

— Я не такая, как все эти женщины твоего гарема, — возразила Айсан Султан. — Если есть я, других женщин быть не должно.

Шехзаде Сулейман усмехнулся, но его синие глаза наполнились раздражением.

— Не повторяй ошибок моей матери, если не хочешь, чтобы и между нами отношения разрушились, Айсан. Я и только я решаю, кому бывать в моих покоях. Мне пора.

Развернувшись, он ушёл, а султанша тяжело вздохнула. Она так боялась потерять его, что злилась и ревновала, не в силах с собою совладать. Из-за её беременности путь в его покои был закрыт для неё, а, значит, открыт для Хельги-хатун, и она ничего не могла с этим поделать.

Спустя несколько дней…

Утро.

Топ Капы. Гарем.

По возвращении из Амасьи Орхан отправился в султанскую опочивальню, а усталая после долгого пути Эсен Султан, держа на руках шехзаде Мехмета, подошла к распахнутым дверям султанского гарема в сопровождении Бирсен-хатун.

Их встретили Зейнар-калфа и Зафер-ага, почтено склонив головы.

— С возвращением, султанша, — улыбнулась Зейнар-калфа.

— Благодарю. Как обстоят дела в гареме и во дворце?

— Вам не о чем беспокоиться, — поспешил заверить Зафер-ага. — Всё в полном порядке.

Задумчиво взглянув на молчащую Зейнар-калфу, Эсен Султан проницательно заметила, что она хотела что-то сказать, но не делала этого в присутствии остальных.

— Идём, Зейнар.

Эсен Султан со своим сыном на руках, Зейнар-калфа и Бирсен-хатун направились в покои султанши, сопровождаемые взглядами одинаковых ярко-зелёных глаз.

Ариадна и Персея, увидев приехавшую Эсен Султан, многозначительно переглянулись.

— Действуй, сестра, — ухмыльнулась Персея, взглянув на ту. — Повелитель, наконец, в Топ Капы.