Возвышение падших
Шрифт:
— Что-то случилось, сын?
Промолчав, он взял письмо со стола и протянул его матери, которая, насторожившись, принялась его читать.
— Поверить не могу… — поражённо выдохнула она спустя некоторое время. — Пусть Всевышний не судит строго Инджи-хатун и простит её грех самоубийства, но Эдже Султан… Бедная девочка. В столь юном возрасте подобная участь просто ужасает.
— Ещё несколько дней назад я разговаривал с ней, Валиде…
— С Эдже Султан?
— С Инджи Султан, — мрачно ответил Баязид, опустив
Дэфне Султан осторожно взглянула на сына, чутко замечая боль в его голосе. Неужто в ту единственную встречу она успела очаровать его?
Решив, что говорить и упоминать об этом не стоит, светловолосая женщина опустилась на тахту рядом с сыном и сочувственно коснулась его широкого плеча тёплой ладонью.
Дворец санджак-бея в Манисе.
Покои Гюльхан Султан.
— Вести из столицы, конечно, ошеломляющие, — задумчиво произнесла Джихан-калфа, сидя рядом со своей госпожой на тахте, пока та хмуро и без особого рвения пыталась разобраться в предложенных гаремных документах. — Эдже Султан погибла также пугающе и неожиданно, как и её мать.
— Жаль девочку, — равнодушно отозвалась Гюльхан Султан, не отрывая синих глаз от изучаемого документа. — Кровь генуэзских аристократов покинула османский род по воле Всевышнего.
Со стороны террасы раздавался звонкий голос Зеррин Султан, которая прогуливалась там вместе с Билгелик-хатун.
— Помочь вам разобраться, госпожа? — осторожно поинтересовалась Джихан, заметив замешательство той. — Вам поначалу будет трудновато…
— Нет, — отрезала Гюльхан Султан, откладывая документ на столик и отодвигая от себя стопку. — Позже разберусь с этим… Лучше приведи ко мну ту хатун, о которой говорила.
— Как вам будет угодно.
Когда Джихан-калфа вернулась в опочивальню, то за ней следовала молодая девушка. Она была довольно высокой, стройной и, определённо, красивой. Её чёрные волосы густой копной струились по плечам и спине, а лицо обладало правильными и красивыми чертами. Разве что губы были слегка полноваты, но это не портило её, а придавало некую особенность.
— Госпожа. Елена-хатун.
Елена, опустив серо-зелёные глаза, поклонилась, как полагается.
— Подойди, — проговорила Гюльхан Султан, довольно улыбнувшись. — Ты с русских земель? Сколько тебе лет?
— Да, госпожа, — ответила наложница и голос её был мелодичным и приятным. — Мне семнадцать лет.
— Хорошо. Благодари Джихан-калфу, которая посоветовала тебя, когда я спросила у неё о том, какая девушка из гарема достойна предстать этой ночью перед моим львом.
Взволнованно подняв серо-зелёные глаза к рыжеволосой женщине, горделиво восседающей на тахте, Елена почувствовала, как волнительно затрепетало сердце в её груди.
— Я оказываю тебе высочайшую честь, позволяя предстать перед Шехзаде Сулейманом. Но я никогда не делаю что-то
— Что я могу сделать для вас? — покосившись на ухмыляющуюся Джихан-калфу, осторожно спросила Елена.
— Я требую от тебя преданности. Фактически я дарую тебе путь к власти, потому как, возможно, ты станешь женой падишаха. Если, конечно, родишь сыновей. Что скажешь?
— Я готова быть вам преданной.
— Поцелуй подол одеяния госпожи, — прошептала Джихан-калфа, подталкивая наложницу к той. — В знак почтения и благодарности.
Послушно Елена приблизилась к Султанше и, сев на колени, оставила поцелуй на подоле её роскошного синего платья.
— Джихан-калфа посвятит тебя в нашу веру, а я дарую тебе новое имя, — произнесла Гюльхан Султан, наблюдая за тем, как девушка поднимается с колен. — Что значит имя «Елена»?
— «Избранная» или «сияющая», — ответила наложница.
— Сияющая, — задумчиво повторила Султанша. — Отныне тебя будут звать… Айсан. Означает «лунный свет». Тебе нравится?
— Да, — смиренно ответила Айсан. — Благодарю, госпожа.
— Джихан-калфа, отведи Айсан-хатун в гарем. Пусть её подготовят к ночи.
Спустя некоторое время…
Топ Капы. Покои управляющей.
Шах Султан неспешно попивала сладкий шербет из кубка, наблюдая за своими дочерьми, сидящими у её ног на атласных подушках.
Она не могла избавиться от чувства беспокойства, когда взгляд её тёмно-карих глаз касался младшей из сестёр — Айше Султан. Та явственно грустила и тосковала, не участвуя в разговоре.
Видимо, заметив на себе задумчивый взгляд матери и устав от колких замечаний Хюррем, она поднялась с подушки и отставила свой кубок на низкий столик.
— С вашего позволения, Валиде, я вернусь в свои покои.
— Конечно.
Шах Султан и две её старшие дочери проводили долгими взглядами ушедшую темноволосую девушку.
Гевхерхан Султан покачала головой, будто сетуя на что-то, и это не укрылось от её внимательной матери.
— Тебе что-то известно о том, что столь мучает её, Гевхерхан?
Та напряжённо поджала губы, чем ещё больше уверила мать в её предположении.
Хюррем, сделав глоток из своего кубка, заинтересованно взглянула на старшую сестру.
— Ответь же, Гевхерхан! — нетерпеливо произнесла Шах Султан, нахмурившись. — Я так беспокоюсь за неё… Надеюсь, ничего плохого не случилось?
— Валиде, я пообещала Айше, что ни о чем не стану вам рассказывать… — вынужденно ответила та. — Но, я надеюсь на ваше благоразумие и любовь к ней. Айше заслуживает счастья, как никто другой из нас всех.
— О чём ты говоришь?
— Айше влюбилась… Это чувство и тревожит её.
Шах Султан тяжело вздохнула и закатила глаза, будто догадывалась об этом. Хюррем промолчала, бросив осторожный взгляд на мать.