Вперед в прошлое 9
Шрифт:
— Это уже хуже, — оценил я сказанное.
Хлопнула входная дверь — вошла мама, и мы замолчали.
— Старый урод, — шепнул Боря.
Мама тоже проголодалась, только разделась, и сразу напала на оладьи, даже руки не помыла.
— Приходил Василий Алексеевич с работы, — официальным тоном произнесла сестра, — здоровьем твоим интересовался.
Мама подавилась едой, закашлялась. Боря вскочил, похлопал ее по спине.
— Серьезно? Не шутишь? — поинтересовалась она, отдышавшись.
Наташка развела
— Ну, ты же типа заболела…
Щеки мамы вспыхнули, как у школьницы на первом свидании, взгляд стал томным.
— Что он сказал? — бархатным голосом спросила она, пригладив встрепанные волосы.
Наташка ответила:
— Здесь ли живет такая-то и все ли в порядке. Принес мёд и лимон, чтобы ты лечилась. Развернулся и ушел.
— А ты что? — Маме, видимо, хотелось узнать каждую деталь и понять, как дети его восприняли.
— Сказала, что «скорая» тебя увезла, — брякнула Наташка, но видя, как мама побледнела, вскинула руки: — Шутка! Правду сказала, что ты пошла дачу смотреть. Как он к нам добрался? Он здесь, что ли живет, в нашем селе? Тебе ж жена его патлы повырывает.
Вот же язва, не удержалась, ляпнула гадость, и у мамы аппетит пропал.
— Я научу ее приемам самообороны, — попытался перевести разговор в шутку я.
— Спасибо, Наташа… за завтрак. — Мама положила оладью обратно в тарелку и вышла из кухни.
— Ну ты змея, — не удержался я. — Зачем?
— А что я такого сказала? — злобно бросила Наташка. — Ничего, кроме правды.
— Это ее жизнь, она сама разберется. В твою жизнь никто ведь не лезет? В отношения с Андреем. А это мезальянс и подсудное дело, между прочим.
— Мезо… что? — сморщила лоб Наташка.
— Это когда ты не понимаешь половины слов, которые употребляет Андрей, а он не понимает молодежный сленг. Кстати, вкусно! — резко сменил тему я, цапнул оладью, оставленную мамой, и съел.
— Реально стремный дядька, — прошептал Боря. — Колхозник, и говорит как-то странно.
— Мама тоже не профессор. Еще раз говорю: она сама разберется.
Ненадолго воцарилось молчание, нарушила его Наташка:
— Как там, снаружи? Боря съел мне мозг, кататься хочет.
И снова всплыли воспоминания взрослого: две тысячи двадцатый ковидный год, Масяня и ее наружа, когда люди по всей планете сидели взаперти и боялись нос из квартиры высунуть, а потом весь мир сошел с ума.
Мысли понеслись дальше. Мальчишки, которые мечтают стать военными, чтобы охранять благополучие своей страны, дают ли себе отчет, что они делают? «Работа хорошая, но, если пожар, хоть увольняйся». Военный — ведь не просто романтика, красивая форма и престижная профессия, это искусство подчиняться, убивать и готовность быть убитым. Глупо рассчитывать все время быть стражем, уж очень люди любят истреблять себе подобных…
В дверь постучали — сперва робко, потом все
— Паша! К тебе Илья и девочки, — прокричала она.
Я вскочил с табурета. Что-то случилось, или они просто делают обход одноклассников, выясняя, все ли хорошо?
— Ты в порядке? — спросил Илья с порога, заглянул в квартиру. — Все твои в порядке?
Гаечка и Алиса остались чуть в стороне. В бурых советских шубах, они напоминали медвежат.
Прискакал Борис, кивнул:
— Сыты, живы-здоровы!
— Что случилось? — спросил я.
— Жопа, — буркнула Гаечка. — Нижнюю Николаевку, ну, где Караси, говорят, снесло к чертям. Несколько домов сложилось, спасателей нет, людей из-под завалов соседи достают.
— Сами мы не видели, — добавил Илья и сказал громко, чтобы мама слышала:
— Хотим пройтись по нашим, кто живет в частных домах, вдруг кому помощь нужна.
— По мне Илья прошелся, спасибо, — сказала Гаечка. — Помог маме окно фанерой заколотить.
— У нашей общаги крыша улетела, — перебила ее Алиса. — Отрывалась с таким звуком, словно кости ломают. Бр-р! А соседей осколками порезало! Жить теперь там нельзя. Мы с мамой пока у Саши.
— Кто у нас еще живет в частном доме? — уточнил я.
Гаечка принялась загибать пальцы:
— Лихолетова, Желткова, Мановар, Карась… Хоть дурак, а жалко. Вера Ивановна еще и Свинидзе… Ой, в общем, Кариночка. Мановар — в Верхней Николаевке, Кариночка — в двухэтажной крепости, к тому же у нее есть муж. А вот Карась и Верочка…
— Начнем с Лихолетовой, — сказал я и принялся одеваться. — Она ближе всех. Мановар последний в очереди.
Заодно гляну, все ли в хорошо у Лялиной, а то еще застудит себе все. Я поймал себя на мысли, что меня волнует судьба ее ребенка, потому что он будто бы мой. Если бы не я, он никогда не родился бы, а Анна не сошлась бы с любимым мужчиной. Правда, он — счастье сомнительное, но это ее выбор.
В голове метались мысли. Было тревожно за бабушку, хоть у нее и капитальный дом. И ведь не узнаешь никак, как у нее дела. Дед, наверное, за нас беспокоится — по телику, скорее всего, разговоры только о нашем урагане.
Вера Ивановна живет недалеко от Карасей, возле кладбища, в низине.
Скорость ветра, разогнавшегося между двумя возвышенностями, возрастает в разы. Там, наверное, такой же ужас, как в дачном кооперативе.
— Готов! — Я закрыл за собою дверь, и мы вчетвером вышли под ледяные порывы ветра.
Работа на улице еще кипела, двор был полностью расчищен. Непримиримые враги Зайцевы и Караваевы работали рука об руку. Ураган положил конец многолетней вражде.
— Молодцы какие, — оценил Илья совместный труд соседей.