Враг мой – муж мой
Шрифт:
– Вы покинете Элэйсдэйр. Сегодня.
– А если нет?
Калфус сплюнул, воткнул клинок в землю и, опираясь на саблю, с усилием начал подниматься. Лицо его кривилось от боли.
– Тогда мне придётся использовать платок повторно, – брезгливо ответил Эйдэрд и отбросил испачканный кусочек ткани прочь. – А я этого не люблю.
«Что он имеет ввиду?» – удивилась принцесса, но тотчас поняла: это была прямая угроза смертью.
– Вы убьёте меня, – Калфус сплюнул. Он уже почти встал, раскачиваясь из стороны в сторону, как пьяный, – и навлечёте позор на своё королевство
– Война и не заканчивалась, – любезным голосом поправил Эйдэрд. – А что насчёт позора… вы это потомку герцога Юдарда угрожаете?
Калфус промолчал. По его лбу струился пот. Слипшаяся красная шевелюра рваными мазками очерчивала побледневшее лицо.
– Что скажете? – поинтересовался Медведь и поднял подбородок противника обухом сабли.
– Ваше высочество, – голос бывшего жениха рвался, как мокрая бумага, – одно Ваше слово и я…
Леолия запахнулась в плащ, отвернулась и направилась прочь. Её мутило от отвращения. «Я ненавижу их. И того, и другого, – думала она, – но в добавок ко всему, Калфус ещё и жалок».
Когда принцесса вошла в свои покои, то первым, о кого споткнулся её взгляд, стала Алэйда, дочь Золотого щита. Девушка сидела в малиновом кресле и крутила в руках жемчужную нить. Увидев Леолию, фрейлина вспыхнула, голубые глаза блеснули гневом. Алэйда встала и присела в реверансе, на несколько секунд позже, чем подобало по этикету.
– Могу ли я чем-то быть полезной Вашему высочеству? – прошипела фрейлина.
– Можете, – у Леолии не хватило сил на вежливость. – Можете тотчас убраться из моих покоев. Вы меня очень обяжете.
Алэйда сделала ещё один небрежный реверанс и вышла, бросая на принцессу ненавидящие взгляды. Леолия вдруг осознала, что до сих пор кутается в чёрный кожаный плащ, который, конечно, был близко знаком любовнице Медвежьего герцога. Щёки вспыхнули, и девушка сбросила плащ, отпихнула его ногой под кресло. А затем упала на диван и уставилась в потолок.
Она проиграла. Ей никто не может помочь, а сбежать нельзя. Просто нельзя настолько уронить честь своего королевства в глазах других.
Живот забурчал, напоминая о пропущенном завтраке. Леолия поднялась и увидела вазу с фруктами. Протянула руку, взяла румяное яблоко сверху и укусила. И, словно это был какой-то тайный жест, тотчас распахнулась дверь, впуская служанку.
– Ваше высочество, – пропищала девушка, тщательно скрывая неприязненный взгляд, – позвольте помочь вам переодеться для обеда.
«Обеда, на котором меня объявят невестой Эйдэрда», – мрачно подумала Леолия и выбросила остаток яблока в окно. Молча кивнула.
***
Обед накрыли в парадном Лазурном зале. Тысячи свечей дробились и отражались в зеркалах. Витражи на окнах рассказывали о любви короля Фрэнгона и королевы Руэри, о победе овдовевшего монарха над мятежником-Юдардом, о коронации юного Тэйсгола, племянника короля.
Белокурый красавчик в золотых доспехах – прародитель династии Тэйсголингов – вздымал сверкающий меч правой рукой, а в левой держал отрубленную медвежью голову. Леолия не понимала зачем мастер изобразил эту голову, ведь Тэйсгол не убивал Юдарда. Мятежный герцог после
Но почему сам Фрэнгон не расправился с убийцей своей супруги? Положим, мстить сыну убийцы, да ещё и доказавшему верность своему королю, было бы подло, но отчего сам мятежник избежал наказания?
Леолия не знала ответ на этот вопрос. Она покосилась на Эйдэрда. Интересно, каково ему постоянно видеть витраж с медвежьей головой? Лицо герцога, как всегда, было непроницаемо. Будто почувствовав её взгляд, Эйдэрд оглянулся. Из его чёрных глаз смотрела ледяная бездна. Чёрный лёд омута…
«Этот человек станет моим мужем, – содрогнулась Леолия. – В брачную ночь он коснётся меня…». И тотчас поняла: ни за что. Она убьёт себя раньше, чем…
– Его величество Эстарм, король Элэйсдэйра, Щит семи щитов, благословенный небесной богиней! Наследный принц Америс, дитя Элэйсдэйра! – торжественно провозгласил церемониймейстер и стражники распахнули ворота.
Герцоги склонили головы. Вошёл король, а за ним Америс. Эстарм кивнул всем собравшимся. Прошёл и сел во главе стола. Сонный принц, завитый и причёсанный, опустился по правую руку от отца.
Вельможи и придворные расселись. Леолия заняла место по левую руку от короля. Эйдэрд сел рядом с ней. Он уже успел сменить один чёрный камзол на другой чёрный камзол. Лакеи разлили вино по кубкам. Все напряжённо молчали. В основном, конечно, придворные уже знали, что сегодня им предстоит услышать, но делали вид, что около пятиста разряженных знатнейших лиц королевства, вместе с жёнами, сыновьями и дочерьми, были собраны в парадном обеденном зале для одной лишь еды.
Король потёр виски и устало кивнул Южному щиту. Герцог Диармэд поднялся.
– Ваше величество, – начал чуть глуховато, – дочь ваша достигла лет совершеннолетия…
Леолии стало смешно. «Отец, наверное, не в курсе этого события», – злорадно подумала она. Ей хотелось пить – горло пекло.
«Должно быть, я простудилась».
– Цветущий сад нуждается в садовнике, выросшему жеребёнку нужен искусный наездник, а кораблю, расправившему паруса – капитан…
Принцесса, конечно, знала дворцовые церемонии – читала о них в библиотеке обители милосердных дев. Но слова дяди всё равно заставили её поморщиться. Возможно, далёким предкам подобные утверждения и казались мудростью, но…
– А потому Совет щитов просит вас возобладать над естественной любовью отца к дочери и оторвать чадо от своего сердца.
– Дочь моя дорога мне, – холодно ответил король. – Плоть от плоти моей и кровь от крови моей, услада души моей…
Леолию замутило. Ей очень хотелось пить. Пожар в горле разгорался и становился невыносимым: не удивительно, ведь она со вчерашнего вечера не ела и не пила, а всё ради чего!.. Вдобавок, заломило виски. Должно быть, от лицемерных речей по протоколу.