Время драконов
Шрифт:
— Было бы холодно, я б и сама не полезла. А ты подойди, взгляни…
Яси совсем не хотелось снова промокнуть насквозь, но Ондимба настойчиво и ласково манила её к себе. Девочка приблизилась к краю купальни и низко склонилась над водой, всматриваясь в глубину. Но ничего необычного не увидела.
— Иначе смотри, волчица. Умеешь ли?
Вспомнив уроки Полночного Волка, Яси посмотрела теми глазами, что видят тропы межмирья. И сейчас же увидела, узнала. Вся вода была пронизана лучами яркого света, словно в купальне старой шаманки утонула луна. Свет был белым и прозрачным, как лёд, но в то же время таким нежным и тёплым! И источник его пульсировал, как
Ондимба вытащила её за шкирку.
— Эй, ты же не хотела в воду!
Наваждение схлынуло, и Яси, отфыркиваясь, сумела проговорить:
— Там, на дне, есть одна вещица! Она совсем не такая важная, как твой Живительный Свет. Ты подаришь мне её, щедрая Ондимба? Взамен я скажу тебе правду о чудесном шаре.
— Стоит ли эта правда моих сокровищ?
— Ты узнаешь, кому на самом деле принадлежит Живительный Свет и поможешь ему вернуться домой. Разве это не стоит одной-единственной костяной игрушки?
Ондимба снова насупилась, размышляя.
— Решайся, мудрая Ондимба. Девушка из снов назвала тебе своё имя?
Шаманка кивнула, и Яси торжественно продолжила:
— Я тоже знаю его! Мила, Мило-сердие, Исцеляющее любую боль. Подари мне вещицу, и я познакомлю тебя с матерью Милы. Она добра, могущественна и наверняка будет благодарна тебе, если ты возвратишь ей дочь. Возможно, Мила с матерью даже смогут навсегда прогнать твою болезнь.
— Если ты врешь мне, маленькая Яси…
— Что ты теряешь, проверив? Ведь мне всё равно не сбежать из этих стен! И я согласна признать тебя своей матерью, связать наши души узами крови, вечными и неразрывными. На дне лежит оберег, сделанный одним из старших Атаев. Он понадобится для того, чтобы небесные волки признали наше родство. Кровь к крови, мать к дочери. Разве у гноллов не так?
Верно истолковав задумчивое выражение морды Ондимбы, Яси вдохнула поглубже, нашла взглядом оберег на дне и кинулась к нему. Волчья кость, обточенная резцом древнего шамана, легла ей в ладонь. В тот же миг словно сотня волчьих голосов окликнула Яси, и невидимая мохнатая спина подтолкнула её к поверхности. Небесные волки откликнулись на зов, но Яси ещё предстояло доказать своё родство с ними.
Лишь об одном отец охотно рассказывал ей: о том, что однажды небесные волки придут, чтобы принять её в свой круг. Яси не ведала в точности значения этих слов, но знала, что следует делать при встрече. Вынырнув на поверхность, она впилась зубами себе в ладонь. Сделавшиеся вдруг не по-людски длинными и острыми, её клыки легко пронзили кожу. Яси сжала в руке фигурку волка, щедро смазала оберег своей горячей кровью, и тут же протянула ладонь шаманке:
— Кровь к крови, мать к дочери. Ты признаешь меня, придёшь, чтобы забрать меня, мать?
Клыки Ондимбы царапнули кожу, и тёмная кровь гноллы заструилась в купальню, смешиваясь с волчьей.
«Ух, что я творю! — промелькнуло в голове у Яси. Но мгновение спустя страх уступил место охотничьему азарту: — А, будь что будет!» — решилась Яси и быстро протараторила:
— Матушка Рша, я привела ту, во власти которой Мила! Спасай
Слова пришли из ниоткуда, лунный шар засиял так, что вода показалась белой. Со дна на поверхность устремились тысячи пузырьков. Яси почувствовала, как её утягивает на тропу между мирами. В последнее мгновение она успела схватить гноллу за раненую ладонь, и свет ослепил обеих, скрывая границу от их глаз.
* * *
— С-с-с… С-с-с… Сти-ти-ба… а… а…
Голос был повсюду. Эхом скользил по сводам пещеры, неизменно возвращаясь, дразня, беспокоя. Старая гнолла оглянулась, пытаясь отыскать источник, и обомлела. Она увидела саму себя: лежит в бассейне, глаза закрыты, голова откинута назад, сморщенное тело просвечивает в воде.
Так, если она в воде, то где та она, что всё это видит? Очень захотелось дотронуться до самой себя в бассейне, но как? Ститиба осознала, что не может перемещаться. Она старалась рассмотреть себя-новую, но ничего не получалось. Словно она была тут, но не существовала. Пустота.
— С-с-сти-ти-ба-а-а!
— Кто это? — Собственная мысль оказалась громким восклицанием и тоже эхом отскочила от каменных стен: — Эта… Эта… Та… Та… Та…
— У тебя моя дочь…очь…очь…
Голос не ответил на вопрос, и гнолла занервничала. Какая такая дочь?! Яси говорила, что у неё не осталось родных. А теперь она её, Ондимбы, приемный щенок. Своё же гнолла отдавать не привыкла.
— Яси — моя. Кровная!
— Яс-с-си — чис-с-стое дитя. Она с-с-связь в этой вс-с-селенной. Моя дочь — Мила. Мило-с-с-сердие.
— Человечка из шара! А ты, стало быть, её «мудрая и могущественная мать» — так Яси мне говорила, — Ондимба мысленно скривилась и продолжила: — Яси я ничего не сказала, но между нами, откровенно… Есть у меня сомнения и по поводу твоего могущества, и по поводу мудрости. Сама посуди: ребёнка у тебя украли, а ты ничего сделать не смогла.
Смех голоса непонятного происхождения напоминал шелест крыльев сотен тысяч летучих мышей:
— Х-ха —х-х-ха — х-х-ха —ха-а-а… С-с-смелая с-с-старая ш-ш-шкура… Я могу с-с-мять тебя в пы-ы-ыль…
— Можешь, — согласилась Ондимба, — но не станешь. Кто тогда тебе твою Милу отдаст? И вообще, разве так прос-с-с-сят? — гнолла не удержалась, передразнила голос. — Ты кто, для начала? И что имеешь мне предложить в обмен на мой шар?
— Я Мать Рш-ш-ша, хранительница мира Тиф-финэры. С-с-смотри…
От поверхности бассейна в воздух поднялась одна капля, за ней другая, и ещё… Струйки воды лианами свивались над поверхностью в клубок, постепенно приобретающий форму живого существа… Дракона! Впервые за долгие годы Ондимба обрадовалась тому, что она была лысой: была б у неё шерсть — поднялась бы дыбом. В глубоких глазницах лежали чёрные тени, пасть украшали несколько рядов острых зубов.
— Где… моя… доч-ч-чь? — выдохнула драконица веско.
— На дне бассейна, — без колебаний ответила гнолла.
Капли тут же дождём упали обратно в купальню. Только теперь Ондимба заметила, что лицо Яси погрузилось в воду.
Где бродит сознание девчонки? Хотела бы она знать! Вспомнились последние слова Яси. Стало обидно. Вот же, старая дура! Она ей мамкой стать хотела, а Яси… И что теперь? Позволить предательнице утонуть?
Как-то эта кровожадная мысль не приживалась. Более того, вызывала отторжение. Но тут Яси, пуская пузыри, пошла ко дну, и гнолла завопила: