Время драконов
Шрифт:
— Нет, Яси. Даже магам не следует нарушать законы равновесия. Деревяницы не хотели моей смерти, они лишь пытались защитить деревья. Мне очень жаль, что я погорячился и начал сражаться с ними, ведь в результате роще причинён немалый вред. И я намерен исправить его. Завтра надо будет снова сходить на поляну, чтобы убрать с неё обгорелые стволы. Лучше всего развеять их пеплом по земле. Пусть послужат удобрением новым растениям. Кроме того, я планирую принести с пустыря за селом молодой подрост и посадить его взамен погибших деревьев. Всё равно на пустыре эти юные деревца съедят овцы, а в роще они будут жить
— Рубить надо всех этих тварей, под корень, — хмуро сказал Вихрь, перешагивая через порог. — Вот, знакомьтесь: это Олеш. Олеш, это вой Утарион, ночная эльфа Тис и девица Яська из северной степи. А это — мастер Кайрин, эльфий маг. Он пытался вылечить нашу матушку, да только ничего не вышло: деревяница помешала. Вы тут… давайте сами. А я пойду, воды натаскаю, чтоб нам поутру с пустой колодой не сидеть.
С этими словами Вихрь впихнул в избу Олеша, а сам, подхватив из-под лавки топорик, отпрянул обратно в сени и закрыл за собой дверь.
Утарион кинул взгляд в оконце и увидел, как их хозяин вышел на двор, опробовал остроту топора ногтем, затем нахлобучил пониже шапку и решительно двинулся к воротам. «Интересно, с каких это пор люди за водой ходят ночью. И без вёдер, но с топором, — подумал эльф. — Что-то тут не так. Надо проследить за парнем». Он поднялся с лавки, взял своё копьё и сказал:
— Мне нужно пройтись. И я, скорее всего, надолго.
— Куда это он? — удивлённо спросила Яси, едва за Утарионом захлопнулась дверь. — Да ещё и надолго… Живот, что ли, прихватило?
— Мне кажется, тут что-то другое: в отхожее место можно и без копья, — ответила Тис.
— Не нужно беспокоиться, — добавил Кайрин. — Утарион — взрослый, самостоятельный эльф, он знает, что делает. Едва ли ты поможешь ему, если будешь зря тревожиться. Лучше позаботься о том, чтобы накормить Олеша.
— Ой, точно, — спохватилась Яси и поставила на стол ещё одну миску. — Садись скорее, пока горячее.
— Благодарю, дева из северной степи, я не голоден, — ответил паренёк взволнованно. — Мастер Кайрин, позволь мне прежде узнать, что случилось. Из слов Вихря я понял, что исцеление не удалось. Но как именно подействовали чары? И что изменило вмешательство деревяницы? Матушка будет жить? Есть ли хоть малая надежда на её выздоровление?
В глазах Олеша Кайрин увидел одновременно и тревогу, и робкую веру в лучшее. Маг вздохнул виновато и жестом предложил ему сесть. Олеш послушно опустился на лавку. Собравшись с духом, Кайрин сказал:
— К сожалению, вести не будут добрыми. Я привязал болезнь несчастной женщины к дереву и пытался выжечь её вместе со стволом, но в самый последний момент привязка оборвалась. Точнее, была оборвана деревяницей, явившейся из рощи. И я не успел её остановить, вмешательство оказалось внезапным и слишком сильным. Конечно, для тебя это слабое утешение, а для меня — плохое оправдание, маг должен быть готов к подобным неожиданностям… Но уж что вышло, то вышло, прости. Я отомстил лесной гадине в честном поединке, забрав жизнь за жизнь, пусть даже Одарку это и не вернёт.
— Одри, — еле слышно поправил его Олеш. — Одри Локк из замка Андо Никсэ. Это было пустое поветрие? — Кайрин кивнул. — Как несправедливо…
И Олеш замер,
— Не дай грусти победить тебя, — сказал Кайрин серьёзно. — Эльф должен всегда сохранять в сердце надежду. Возможно, теперь твоя матушка на пути в лучший из миров.
— Ах, если бы, — прошептал Олеш. Дрожащей рукой он взял у Яси кружку и сделал первый глоток. Тис кивнула удовлетворённо: жизнь продолжается, душа мальчика вновь обернулась к земным делам.
— Скорее всего, так и есть. Ведь люди — вечные странники, — заметила дроу мягко.
— Но почему Беркана вмешалась, не позволила лечить? Она ведь дала согласие, когда я попросил приютить больную матушку в её роще, даже обещала помощь!
— Поди пойми, что творится в голове у волшебных существ, — вздохнула Яси.
Кайрин встрепенулся.
— Мне кажется, я знаю, в чём дело. Деревянице зачем-то понадобился принадлежавший Одри знак Единого. Я нашёл эту вещицу, забрал её и собираюсь тщательно изучить. Она не так проста, как кажется на первый взгляд: в её магической ауре я чувствую сходство с той, что исходила от рыцарей, разрушивших деревню гноллов.
— Могу я взглянуть на оберег? — тихо попросил Олеш.
Как ни жаль было Кайрину расставаться со своей добычей, он справедливо рассудил, что для мальчика это последняя памятка о близком человеке, и будет правильно, если тот захочет взять её себе. Сдержав вздох, маг протянул оберег Олешу. Тот в задумчивости изучил его, но даже не стал забирать с ладони эльфа.
— Я понял, — сказал он, отодвигаясь. — Такие знаки жрецы раздают во время ночных служб в Зимогорском храме. Считается, что если носить этот знак, не снимая, он привлечёт к верующему особое расположение Единого Творца.
— Взял бы на память да носил, — предложила Яси.
— Не вижу смысла.
— Однако носишь такой.
— Тот, что на мне сейчас — просто для вида, и не имеет никакого отношения к храму Единого. Я его вырезал сам.
Яси посмотрела на мальчика с недоумением.
— Я думала, чтобы учиться в храме, надо обязательно выполнять все обряды…
Олеш равнодушно пожал плечами.
— Вихрь почему-то думает, что мне самое место в храме. В некотором роде я его понимаю: он хочет, чтобы я всегда имел пищу, крышу над головой и был защищён от врагов. Но ведь служение в храме Единого — это тюрьма… К тому же я не проходил храмового имянаречения.
— Хм, — сказала Тис, незаметно придвигая к Олешу миску с едой. — Как же такое могло произойти?
— Мои родители поженились, когда эльфов в Ярне ещё считали друзьями, а не отступниками. Они успели получить благословение на супружество в храме, но вскоре после их свадьбы всё изменилось, многие обряды для эльфов стали запретными. Когда я подрос достаточно, чтобы родители решились отнести меня в храм, преподобный отказался наречь имя нелюдскому ребёнку. Говорят, мать тогда очень расстроилась, даже плакала. Не знаю, почему среди людей храмовому обряду придают столь большое значение. Отец сам показал меня Солнцу, Луне и Звёздам и дал мне имя. Думаю, он справился с этим гораздо лучше, чем какой-нибудь незнакомый жрец.