Время драконов
Шрифт:
— Я знаком с жадным мерзавцем Туолло, предателем Анхом и воровкой Мориэль: этих троих достаточно, чтобы составить общее мнение о перианах. И едва ли может родиться что-то доброе от эльфа, который бросил своё дитя.
— Ты не знаешь наверняка, как и почему Одарка осталась одна. Кстати, Вихрь мне показался вполне честным парнем, возможно, не сильно-то он и преувеличивает…
— Может быть, Одарка не рассказала ему, что её муж уже мёртв, — предположил Кайрин. — Вполне могла той фразой просто отваживать неприятных кавалеров, на деле же… ну…
— Искала новую любовь? — фыркнул Утарион. — Вот и нашла
— Яси, как думаешь, — заговорщически спросила Тис, — кто победит в бою, если выйдем на улицу прямо сейчас: я или Утарион?
— А ты будешь одна или с Винни?
— Мы с ним — одно целое.
— Тогда, мне кажется, ответ ясен, — деловито заявила девочка и принялась раскладывать яичницу по тарелкам.
Утарион вздохнул возмущённо, отвернулся и наглухо замолчал.
II. Глава 10. Одри Локк и ее сыновья
Вихрь вышел за калитку, повесил фонарь на крюк. Осенний вечер был тёмен, ненастен и хмур. С вершины Зимней горы тянуло стужей, грязь на дороге покрывалась первым хрупким ледком. Самым разумным было бы поскорее вернуться в избу, прислониться спиной к тёплому боку печи и выпить кружку горячей воды с парой ложек мёда. Однако Вихрь вместо этого опустил пониже отвороты шапки, поплотнее запахнул на себе безрукавку и присел на лавочку у ворот.
Чуть остыв и припомнив всё, о чём он сгоряча болтал перед эльфами, Вихрь почувствовал жгучий стыд: слишком уж похожи были его речи на хвастовство. А ещё он от всей души пожалел, что не было в тот миг с ним рядом Олеша.
По какой-то неведомой людям причине Олеш подрастал слишком медленно и выглядел куда младше своих восемнадцати лет. Вихрь давно обогнал брата в росте и силе рук, и жители Малых Березняков полагали именно его старшим из Одаркиных сыновей. Сам Вихрь этим не гордился и сколько помнил себя, всегда почитал Олеша за старшего. Вместе с ним даже самое сложное дело давалось Вихрю легче, чем в одиночку. Олеш был мягче нравом, куда терпеливее, и с любым человеком или зверем стремился найти общий язык. Вот и теперь Вихрю очень хотелось вернуться к гостям не одному, а с братом, чувствуя за спиной его надёжное спокойствие. Потому он сидел за воротами, ёжась под ледяным ветром, и освещал дорогу, хоть знал, что Олеш не заблудится и не споткнётся даже в самую тёмную ночь. Фонарь, который мать каждый вечер вешала у дверей, был нужен совсем для другого.
Как-то раз, ещё шестилетним сопляком, Вихрь возмутился тем, что монет в их доме всегда хватает на дорогую свечку, но вечно не достаёт даже на самые дешёвые леденцы.
— Так надо, Вигор, — терпеливо ответила ему мать. — Лучше вы оба посидите без сладкого, но вернётесь домой, не переломав ног.
— Кому их ломать-то, — фыркнул озорной малец. — Меня ты по сумеркам со двора не пускаешь, а остроухий видит впотьмах лучше кошки.
Матушка нахмурилась и сказала сыну строго:
— Не зови Олвэсандо остроухим, Вигор.
— Но он ведь такой и есть. И я только дома его так зову, — Вихрь уже знал тогда, что странные уши брата
— Никогда не зови. Забудешь, оговоришься — а люди запомнят, и будет нам всем беда.
Мать оказалась права, однажды именно так и случилось. Это был первый раз на памяти Вихря, когда их выгнали из села.
Второй раз их выгоняли уже из маленькой горной деревушки в кантоне Тоамна: преподобный, посещавший затерянную в скалах долину от силы раз в год, услыхал от пришедших к благословлению иноземные имена. Наученная горьким опытом, Одри переселилась в кантон Нильворечье и назвалась среди людей Одаркой. Сыновья её тоже сменили имена на привычные жителям берегов Нильва.
Но где бы они ни селились, Олеш всегда уходил из дома на закате дня и допоздна гулял один. А мать, ожидая его, вешала за воротами фонарь с горящей свечой.
— Не надо его удерживать и бранить, — грустно объясняла она повзрослевшему Вихрю. — Сыну эльфа тесно среди людей. Однажды свет Звёзд поманит, и Олеш уйдёт насовсем. С грядущей разлукой я давно смирилась, об одном лишь молю Единого: пусть мальчик прежде успеет вырасти и окрепнуть. Пусть он видит, что его ждут дома. Может, свет, горящий у моего порога, убедит его не спешить…
Но сегодня некому было зажигать фонарь: Одарки не стало, а Вихрь забыл обо всём, завертевшись среди домашних хлопот. Вспомнив же, до последнего тревожился: увидит ли Олеш условленный знак? А увидев, захочет ли возвращаться? И что скажет, узнав, чем закончилось эльфово колдовство?
На дороге послышались лёгкие шаги. Вихрь узнал их, даже не видя идущего, и не ошибся. Действительно, миг спустя из темноты вынырнула худенькая фигурка Олеша.
— Ты чего здесь сидишь? — спросил он удивлённо. — Холодно ведь.
Вихрь пожал плечами:
— Проветриться захотелось.
— Я думал, у нас гости.
— Так-то да. Но знаешь, мне с ними одному неловко. Они ведь эльфы, а я — простой свинопас…
— Думаешь, тебя это по-особому защищает от холода и голода? — улыбнулся Олеш. — Но я-то не свинопас, и верно, потому очень замёрз и хочу есть. Пойдём скорее в дом.
Скинув в сенях капюшон и поношенную войлочную куртку, Олеш поспешил к умывальнику. «Замёрз этот остроухий, жди», — усмехнулся про себя Вихрь. Его самого даже мысль о том, чтобы тянуть сейчас руки под ледяную воду, вгоняла в дрожь. Однако он тоже скинул безрукавку и уличные поршни, привычно сунул ноги в домашние чуни и только после открыл дверь в избу. Из-под плотной занавески потянуло приятным живым теплом, а заодно стал слышен разговор, который вели гости.
— Ух, ну и смелый же ты, мастер Кай! И ты прям сжёг эту деревянную страшилину в головешки? — с восторгом спросила узкоглазая Яси.
— Можно сказать и так, — скромно отозвался эльф. — Мне пришлось выстоять против всех атак её помощниц и уничтожить её саму. Она заслужила подобный конец. Но, к сожалению, я задел огнём другие деревья, что совсем не понравилось их хозяйкам. В отместку они доставили мне немало хлопот.
— Надо было и их огнём! — воскликнула девчонка боевито.
Но маг не спешил соглашаться. Некоторое время в комнате стояла полная тишина, а затем Кайрин произнёс спокойно и твёрдо: