Время любить

Бенцони Жюльетта

— Какой пленник не пытается привыкнуть к своей участи? А что до любви, господин, то разве ты не берешь женщин из каприза, когда сердце твое при этом молчит? Кому же, как не тебе, знать, что мужчина относится к любви очень легко?

Вдруг калиф отбросил свой бамбуковый скипетр, который, возможно, и придавал ему величие, но, вместе с тем, и обременял его, и заерзал на своем троне. Катрин увидела, как в его светлом взгляде промелькнула печаль.

— И это ты говоришь? — произнес он с горечью. — За несколько дней я дал тебе столько любви, что мог бы ожидать

большего тепла с твоей стороны! Я было подумал, что нашел в тебе ту, которую уже отчаялся найти. Значит, со мной ты тоже чувствовала себя только рабыней, как другие?

— Нет. Ты сделал меня счастливой, — призналась Катрин чистосердечно. — Я не знала тебя и была приятно удивлена, найдя тебя таким, каков ты есть. А ждала чего-то ужасного! Ты же показал себя мягким и добрым. Воспоминание, которое ты вызываешь во мне… Почему бы мне не признаться в этом? Оно мне приятно, и наша ночь была сладкой! Разве я не обещала тебе не лгать?

Изящным и быстрым движением Мухаммад встал и подошел к Катрин. Кровь волной поднялась к его темным щекам, и глаза заблестели.

— Тогда, — тихим голосом прошептал он, — почему не продолжить поэму с того места, где мы остановились? Все может идти по-прежнему. Ты мне принадлежишь навсегда, и я могу забыть — охотно! — связь, которая тебя соединяет с этим человеком.

Любовный жар звучал в словах калифа; он заставил вздрогнуть и Катрин. Любовь была единственной темой, которую она отказывалась с ним обсуждать, потому что больше не могла ответить на его страсть. Она покачала головой и ответила с усталой мягкостью:

— Но я не смогу его забыть! Он мой супруг, разве я тебе не сказала? Наш брак благословил священник. Я его жена, и только смерть может нас разлучить.

— И этого ждать недолго! Скоро ты станешь свободна, моя роза, и заживешь так, что прошлая жизнь покажется тебе дурным сном. Я сделаю тебя султаншей, ты будешь властительницей всего, что живет и дышит. У тебя будет все, что ты пожелаешь, и ты будешь царствовать выше меня самого, потому что я — твой раб!

Мухаммад разом обрел ту страсть, которая захлестнула его в саду с поющей водой. Катрин поняла, что он любил ее на самом деле, что для нее он был готов и впрямь на многие жертвы, кроме, конечно, единственной, той, которую она как раз у него просила. Безусловно, ей будет легко обмануть, заверить его в несуществующей любви, но она чувствовала, что это не спасет Арно и что калиф не простит ей этой измены. Она обещала быть искренней, и она останется честной до конца. Может быть, этот человек, который всегда казался ей добрым и прямым, найдет в своем сердце достаточно благородства, чтобы проявить себя великодушным…

— Ты не понял меня, господин, — сказала она печально, — или же не захотел меня понять. Чтобы дойти до Аль Хамры за супругом через такие трудности, нужно очень сильно его любить… больше всего на свете!

— Я сказал тебе, что он недолго будет твоим супругом!

— Потому что ты поклялся его убить? Но, господин, если ты любишь меня так, как ты говоришь, ты не можешь довести меня до отчаяния.

Смогу ли я тебя любить после его смерти, принимать ласки от твоих рук, обагренных его кровью?

В голову пришла вдруг безумная мысль, но угроза, нависшая над Арно, не оставляла ей выбора. У нее всегда было право пожертвовать собой ради него, а у этого человека хватало любви к ней, чтобы согласиться на то, что она собиралась ему предложить.

— Слушай! — сказала она поспешно. — Ты не можешь, если любишь меня, положить между нами труп. Отпусти моего супруга, пусть уедет. Пусть его довезут до границ королевства… А я останусь рядом с тобой твоей пленницей до тех пор, пока ты будешь этого желать.

На этот раз она намеренно исказила ту правду, которую ему обещала, ибо хорошо знала, что, если он согласится на это, она сделает все, чтобы убежать, и что, со своей стороны, Арно положит жизнь, чтобы вырвать ее. Но нужно выиграть время, отвести смертельную опасность от Арно. Потихоньку она приблизилась к Мухаммаду, овевая его своим ароматом и осмелев настолько, что положила руку ему на плечо. Прочь сомнения! Жизнь Арно прежде всего!

— Выслушай меня, господин, и сделай то, что я тебя попрошу, — умоляла она. — Прояви милосердие к моему мужу!

Не глядя на нее, устремив глаза на листву во дворе, он холодно заметил:

— Я не имею права помиловать его! Ты забываешь, что та, которую он убил, была моей сестрой и что все королевство требует смерти убийцы.

То, что вся Гранада ждала смерти убийцы Зобейды, этой сладострастной злодейки, было, мягко говоря, преувеличением, но она ничего об этом не сказала. Теперь не время обсуждать популярность умершей. Прикосновение ее руки заставило Мухаммада вздрогнуть, и этого ей было достаточно.

— Тогда… позволь ему бежать! Никто тебя в этом не упрекнет.

— Бежать?

Он взглянул на нее ледяным взглядом.

— Знаешь ли ты, что великий визирь сам предложил себя ему в тюремщики? Знаешь ли ты, что, кроме двадцати солдат мавров, которые сторожат его прямо в камере, у дверей стоит отряд людей великого кади, — они тоже очень бдительны. Ибо сам Аллах требует крови убийцы гранадской принцессы. Мне нужно будеть удалить всех, а в итоге я потеряю трон!

По мере того как он говорил, надежда покидала Катрин. Она стала понимать, что сражение проиграно, что он найдет предлог, чтобы отказать в помиловании. Он ненавидел Арно — ее мужа, гораздо более, чем Арно — убийцу Зобейды! Однако она сделала последнюю попытку, чтобы смягчить калифа:

— Твоя сестра хотела отдать меня рабам, — четко сказала она, — выставить меня голой на крепостной стене, а потом бросить монгольским палачам. Арно нанес удар, чтобы меня спасти, а ты отказываешь в его помиловании!.. И говоришь, что любишь меня?

— Я говорю тебе, что не могу этого сделать.

— Ты хозяин здесь. А кем была Зобейда? Только женщиной… одной из женщин, так презираемых вами! И ты хочешь заставить меня поверить, что святой человек, великий кади, лично требует крови моего супруга!