Время Полицая
Шрифт:
2
– Один жетон, - попросил Вадим.
– Пожалуйста...
– Кассир небрежно кинул ему жетончик и умиленно ухмыльнулся. Так официант уничижает клиента, запросы которого ограничиваются чашкой чая с сахаром.
Вадим находился в первом подвернувшемся зале игровых автоматов. Подойдя к "однорукому бандиту", он отправил жетон в автомат.
... Первая попытка сорвалась.
– Еще один жетон, - сказал Вадик, вернувшись к кассиру.
Тот фыркнул и посчитал нужным предупредить:
– Если вы надеетесь за один-два раза...
– Жетон!! –
– Пожалуйста.
... Он повторно дернул ручку автомата - снова вхолостую.
Тогда он выгреб из кармана последнюю мелочь и, практически не сомневаясь в успехе, высыпал на стол кассира рубь меди и серебра. Понимая, что к нему залетел ненормальный, мужик больше не обронил ни звука. По его наблюдению, народ, игравший в "однорукого бандита" делился на нормальных мужиков, готовых, не моргнув глазом, просадить и триста рублей, и пятьсот; обыкновенных людей, выкладывающих червонец-другой, а потом вовремя ретирующихся из зала; наконец, ненормальных, как этот.
"Пожалуйста, если так хочется маяться дурью..." - говорила физиономия кассира.
Но вот, закрутилось - завертелось - остановилось и... посыпалось.
Сыпалось долго и звонко. Места на блюде для выигранных жетонов оказалось недостаточно, и сыпалось на пол.
Не понимая, что могло произойти, кассир успел за это время несколько раз подняться и опуститься в своем кресле от удивления.
– Вам страшно повезло, - сказал он, когда клиент подошел менять жетоны на рубли: - Тремя жетонами взять три сотни! Кому-то еще везет.
Забрав деньги, Вадим, вместо того, чтобы прыгать от радости, зачем-то растопырил пальцы правой руки возле носа собеседника и ответил:
– Если б тебе везло так же страшно, как мне, ты бы уже лежал на кладбище.
Между тем, везение продолжало сопутствовать. Вернувшись на улицу Композиторов, 23, Вадик нашел свою квартиру в целости, сохранности и на прежнем месте. Единственное, что омрачило радость вновь обретенного дома - два дурно пахнувших трупа в прихожей: рыженький и черненький...
Накинув на бандитов простыни, хозяин квартиры решил сразиться с умным японским телефоном:
251 - 74 - 33...
Трубку сняла Настя:
– Алло?... Алло, говорите!
– ... Доброе утро, - сказал Вадим.
– Доброе утро, - ответила Настя: - А кто это?
– Опять не узнаешь? Или имитируешь?
– ... Ты?!
– Ну, да. Я проснулся.
– ... Какой ужас, - прошептала девушка.
– То есть, я другое хотела сказать... Я рада, что... Я даже хотела к тебе заехать…
– Даже?
– Ага.
– У нас всё только начинается, да?
– Похоже на то.
– Я же говорил: у нас одна узенькая дорожка. Я люблю тебя, подснежник. Я хочу быть с тобой, и я буду с тобой...
Ему в ответ раздались короткие гудки. Телефонный провод, только что натянутый до пятой октавы, с облегчением провис. Больше октав нет. Если б Настя не бросила трубку, провод бы просто порвался.
– “Когда я тебя на руках унесу туда, где найти не возможно”?
– прошептал Вадим, набирая номер отца. На сей раз номер прямого выхода - мимо секретарши, автоответчиков и прочего хлама, номер, о котором знали лишь члены семьи.
3
Илью Павловича Романова врасплох было не застать. Эта старая лиса уже две
Когда с лица земли уходят народные упыри и кумиры, наблюдается удивительная тенденция предчувствия конца света. Сталина оплакивали хором, боялись, что осиротеем. Что будет хуже. А выяснилось, что хуже некуда. Полицая не оплакивали, но механизм ожидания конца света сработал безотказно. Будучи человеком дальновидным, Романов старший не мог не догадываться, что у его мальчика Пола есть враги, что их "тьма": практически всех, кого знал Полицай, можно было считать его потенциальными врагами. Пока он жил, его биоэнергетическое поле пропитывало вокруг чудовища воздух и создавало зону священной неприкосновенности. Даже мысленной неприкосновенности. Ведь не бывает ничего тайного... И враг дремал, враг не подозревал, что хуже некуда. Однако стоило конторе Романовых осиротеть, как она осталась без этой чудодейственной зоны биоэнергетической самообороны. И что теперь делает враг? Враг просыпается. Продирает глаза, вспоминает обиды, выкатывает счет и готовится к разборке. С папой. По счетчику сына.
Палыч готовился принять удар. Утренняя информация о том, что "Полицая убили", была воспринята им как сигнал к началу военных действий. Теперь главной проблемой Романова старшего становилась задача скорейшего разрешения двух популярных вопросов своего времени: "Какие силы за «этим» стоят?" и "Кому «все это» выгодно?"
В половине двенадцатого звонок "оттуда" повторился. На сей раз - по прямому телефону.
"Кто ж это успел сдать номер?" - с досадой подумал Илья Палыч и потребовал, чтобы собеседник немедленно представился.
– Я твой сын, - ответил тот.
Последовала тишина. С обеих сторон. Президент прикусил зубами дужку тяжелых очков и после паузы спросил:
– ... Не понял, вы пытаетесь меня уверить, что вы - Пол?
– Нет, я пытаюсь тебя уверить, что я твой нормальный сын, - ответили ему.
– Как вас звать? Случайно, не Вадимом Полоцким?
– Блин, меня звать Вадимом Романовым! Ясно?! А тебя звать Люшкой - понял? Моя мать так тебя называла.
– Минуточку-минуточку!
– замялся папа.
– По-моему, это уже не телефонный разговор. Может, встретимся?
– Может быть.
– Сейчас я, честно говоря, не совсем понимаю, что вы подразумеваете под... Но я готов вас выслушать. Да? Вы в данный момент свободны?
– Я всегда свободен.
– Прекрасно. Знаете, где мой офис?
– Прекрасно знаю.
– Сможете подъехать?
– А ты меня не убьешь?
– Что?
– Я спрашиваю, смогу ли я оттуда выйти так же, как войду?
– Безусловно, - пообещал отец.
– Хорошо, я тебе верю.
На первое свидание с папой Вадим, естественно, захватил револьвер с полным барабаном боеприпасов. Отцовская контора встретила его тремя бандитами при входе в офис. Обычно здесь ограничивались одним. Так что, путь к отступлению был перекрыт даже с оружием двенадцатого калибра - это если дело не выгорит. Ну, а если выгорит, то по обстоятельствам...