Время Рыцарей
Шрифт:
Придурок какой-то.
На другой день он пытался помириться, но Агата уже вычеркнула его из списка потенциальных кавалеров. Тем более что комплименты ей принялся говорить уже Рассел.
Рассел был симпатичный и принес в подарок цветы. Он вел себя идеально целую неделю, а потом тоже полез целоваться. Еще и пониже спины ухватил. Агата располосовала ему лицо когтями и обругала на чем свет стоит.
– Я на тебя еще повелителю пожалуюсь! – пригрозила она.
– Вот ты злобная ведьма! – поморщился он, – Ладно, ухожу! Сиди одна, кошка бешеная!
Одной Агата пробыла
– Ты красивая. Я таких красивых девушек в жизни не видел.
– А как же госпожа Шарлотта?
– Она как картина, а ты – живая. Пылкая, строгая и парням спуску не даешь. Но я не такой. Я даже жениться могу.
– Прямо сейчас? – ехидно спросила Агата.
Курт подумал и кивнул.
– Если ты меня любишь, то можно и сейчас. Мне сходить за пастором?
– Сходи, – насмешливо согласилась Агата, решив проверить, когда он струсит и сбежит.
В результате пришлось отказываться в самый последний момент и объяснять, что она пошутила. Пастор Браун прочитал ей мораль и велел не прельщать мужчин, а вспомнить о женской скромности. Агате было жутко стыдно, спорить со священником она не посмела и только мямлила извинения. Ситуацию спасла госпожа Шарлотта, проходившая мимо и фурией бросившаяся на ее защиту:
– Отстань от девочки, святоша! Что захочет, то и будет делать! Она тебе не монашка, чтобы ты ей командовал, а здесь – не монастырь!
– Опять грубишь, дочь моя? Это твое влияние затмевает юной девушке разум. Не учи ее распутству, она не пойдет твоим путем.
– Это не тебе решать, чертов лицемер, а ей! Не лезь к ней под юбку! Опять всем мозги морочишь? Только попробуй что-то затеять, Льюис моментально узнает об этом!
– Я не скрываю своих дел, – пожал плечами пастор Браун, – а вот что ты прячешь на душе, раз до сих пор меня ненавидишь? Не пора ли очистить ее от той мути, что пятнает ее? Я выслушаю твою исповедь. У тебя тоже есть шанс на искупление.
Госпожа Шарлотта зашипела, как ядовитая змея. Лицо ее исказилось злобной гримасой. А затем она шагнула к пастору и отвесила ему хлесткую пощечину.
– Поговори у меня еще! Не убийце Джона учить меня морали!
Пастор Браун отступил на шаг, но даже не попытался защититься. Агата растерянно замерла, не понимая, что происходит. А вот Курт немедленно встал между пастором и госпожой Шарлоттой.
– Не надо его бить. Бейте меня, если хотите.
– Тебя я бить не буду, ты – хороший мальчик. А вот он – лживая старая мразь. Не верь ему! Он подучит тебя совершить безумный поступок и умереть ради своей ханжеской морали.
– Я не собираюсь умирать, – возразил Курт, – но пастор не плохой человек. Он просто ошибся и исправляет свою ошибку, творя добро. Даже повелитель хорошо к нему относиться стал.
– Это ненадолго, – зловеще пообещала госпожа Шарлотта. – Агата, пойдем. Я расскажу тебе в подробностях, чем раньше занимался этот «высокоморальный» священник. Да любая проститутка из квартала красных фонарей, порядочнее него будет! В следующий раз сразу посылай его
Выслушав ее, Агата пришла в ужас. О «Врагах Воронов» она слышала одни только сплетни, но никогда не сталкивалась с ними лично.
– Помни, что оба они, Браун и Бломфилд – лжецы и полные негодяи. Никогда не доверяй им. И не вздумай подчиняться, они здесь никто. Шелудивые псы, которым наш милосердный повелитель позволил жить. Но они себя еще покажут.
– Я вас поняла, госпожа Шарлотта. Я буду осторожнее.
– А Курт славный парень. Повеселись с ним, если хочешь. Только не обижай, он наивный, как ребенок.
С Куртом Агата гуляла две недели. Он действительно был простодушный и незлобивый: не рассердился на нее за «шутку», всегда слушался и держал руки при себе. Великий Ворон выпустил их из замка, выгнав Прекрасного Принца за город, и Агата с Куртом ходили где хотели. Он рвал ей цветы и рассказывал, как мечтает о большом доме с кучей детишек и любящей женой. Готов был выполнять любые капризы Агаты, а когда она поцеловала его в щеку, расцвел словно роза. Это все было ужасно приятно, но сердце ее оставалось холодным. Ни капли того жара, что будил в ней Сольвейн, с Куртом не было. Так что, помучавшись, она попросила его простить ее и остаться друзьями.
Курт расстроился.
– Я что-то не то сделал?
– Все то. Просто я тебя не полюбила. Нечестно мне занимать место той, для кого ты станешь самым лучшим в мире мужчиной, – она придумывала эту фразу полночи вместе с Кристиной, чтобы подсластить горечь расставания, – я уверена, ты скоро ее встретишь.
– Ладно, насильно мил не будешь, – вздохнул Курт, – если обижать кто будет, ты мне скажи, я вступлюсь. Ты – хорошая девушка.
– А ты – самый лучший на свете парень, – Агата просияла и чмокнула его в щеку.
Стоило им с Куртом разойтись, как за ней вновь бросились увиваться бойцы, словно только того и ждали.
– Они всегда так себя ведут, – сообщила ей Кристина, – буйные, ни одной юбки не пропускают.
– Если хочешь, закрути с кем-нибудь романчик, – зевнула Шарлотта, – ты молодая, тебе полезно будет. Не влюбляйся только, а то будешь потом страдать.
– А как же без любви-то? – изумилась Агата.
– А так. С кем захочется целоваться, с тем и веселись. Помни только, что ты у себя одна. Мужчины должны делать твою жизнь лучше, а если не справляются – гони и ищи нового. Всегда замену найдешь.
Кристина покачала головой, но не стала спорить. Агата уныло подумала, что целоваться хочет все еще только с Сольвейном, но теперь ей это не светит. Вот с ним бы она согласилась и на короткий роман, но, увы, она ему не нравилась.
Но мужское внимание все равно льстило.
Однажды утром она услышала шум на балконе и вышла проверить, что происходит. Перед ней на широких перилах были разложены красивые вещи: чудесная шляпка, серьги, флакончик розовой воды, отрез шелковой ткани, золотой браслет, колечко с бирюзой, заколка в виде птички, резная статуэтка из янтаря, зеркальце и восхитительные бусы из агата. Все было разложено на заметном расстоянии друг от друга.