Время жестоких чудес
Шрифт:
Ей случалось видеть, как мальчики в одиночестве разговаривают с придуманными собеседниками, ругаются и даже дерутся сами с собой, занимаются другими интересными вещами, такими, что тайна Гнома сначала ее разочаровала.
Он читал книгу.
Как и все дети воличей, Кнопка умела читать и даже худо-бедно могла накорябать собственное имя и пару строк. Она по достоинству оценила толщину книги и упорство мальчика и однажды спросила напрямую, что это за книга.
Мальчик рассказал, что книгу подарил ему Александр, и она была настоящим учебником имперского
Кнопка пришла в ужас и потребовала было немедленно уничтожить книгу, но Гном сказал, что Александр сказал, что для того, чтобы победить врага, его надо как следует изучить. Эрика узнала в этом изречении одно из любимейших присловий Шамира, и от удивления истерика прошла, завершившись обычными слезами.
Гном не стал над ней смеяться, дети беженцев редко смеялись и почти никогда не плакали. Мальчик просто ушел, предоставив Кнопке вволю наплакаться в одиночестве. Кнопка шмыгала в оставленную им не очень чистую тряпицу, бездумно разглядывала нарисованные мальчиком в пыли странные символы.
Однажды к Эрике во сне пришла тетя Дайана. То есть Кнопка решила, что это был не просто сон, но явление, и весь следующий день провела в одиночестве, бродя развалинами и пытаясь докричаться сначала до Жемчуг, потом хотя бы до кого-нибудь из недавно ушедших родных.
Но мертвые, как всегда, не спешили откликнуться на зов.
Вместо этого девочка ощутила резкие импульсы чужой живой боли и поспешила туда, откуда шла багровая волна. Нашла Гнома в одном из полуразрушенных зданий, без крыши, с почерневшими стенами. Мальчик сидел на груде раньше бывших крышей досок, неловко подвернув правую ногу, и мрачно исподлобья смотрел на нее.
– Угу, – сказал он и закрыл рукой огромную прореху на штанах.
Кнопка посмотрела наверх, на клок ткани, флагом свисающий с деревянного гвоздя в матице, уважительно присвистнула и поинтересовалась, не нужна ли ему помощь. Мальчик неохотно кивнул.
– Найди мне какую-нибудь палку, – сказал он.
Они вместе добрались до лечебницы, девушка-лекарь, вопреки опасениям Кнопки, не стала их ругать. Туго перетянула растянутую лодыжку, сопроводив напутствием быть осторожнее и легоньким подзатыльником.
А назавтра Гном и Кнопка снова повстречались в развалинах. Сначала детей сковывала взаимная неловкость, но постепенно они разговорились.
Они участвовали в играх, стараясь попасть в одну команду, вместе пытались разобраться в запутанности определений черной книги, как Кнопка назвала учебник священника. Эрика достала Гному чернила и бумагу для выписок, Гном иногда помогал ей в кузнечных мастерских.
Кнопка была рада, что у нее появился хороший друг.
Далекая Крита становилась чем-то вроде столицы воличей. Люди съезжались со всех сторон, стены росли, внутренние укрепления становились все запутаннее, и у Алека болела голова от носящихся в воздухе эмоций. Все вперемешку: усталость, боль, надежда, страх…
Алек посмотрел сквозь и увидел Алию в святилище, где и ожидал. Когда он вошел, девушка
– Я скучаю по ним…
Алек кивнул, в который раз потрогал зияющую рану, оставшуюся в его мироощущении. Некоторые раны никогда не заживают.
– Я тоже. И…
– Ты не виноват, – спокойно сказала она. – Он принял решение. Сам, никто не неволил. И я тоже сама выбрала.
Алия подняла голову, прищурилась сквозь стену. Алек тоже ощутил присутствие, такое знакомое и одновременно чужое.
Как они все изменились…
Вошли Криста и Колин, они вели Саведа, парень тяжело опирался на палку, лицо его было перехвачено повязкой, левая рука лежала в лубке. Последним шел Джурай, и Алек поймал себя на том, что смотрит ему за спину, ожидая увидеть идущего следом Дима.
Криста усадила Саведа на скамью, склонила голову к плечу, искоса глядя на Алека, он ощутил струящуюся от нее Живу. Девушка тряхнула гривой светлых волос.
– Кажется, зажило неплохо…
Джурай стер с красивого лица хмурость, кивнул Алеку насмешливо:
– Рад, что ты жив и относительно цел, Дораж.
– Без меня было бы скучно? – фыркнул Алек.
– Точно.
– Насчет этого не беспокойся, Дэвани, – сказал Алек. – Я не доставлю тебе такого удовольствия – напиться на моих поминках…
Джурай невнятно то ли фыркнул, то ли выругался. Алек протянул руку, с готовностью принимая соревнование, и кисть его хрустнула в мощном пожатии. Джурай одобрительно кивнул.
– Ты нам понадобишься. Скоро трудное дело, – сказала Криста, по привычке предсказывая и по привычке не замечая этого. Только когда на нее устремились взгляды войев, она недоуменно подняла брови, досадливо поморщилась. – Что, опять?
– Ну, мы, положим, и без тебя знали, что спокойная жизнь нам не грозит. – Алек рискнул нарушить воцарившееся молчание. Джурай шевельнул пальцами, мастерски направляя Узор, и светильники вспыхивали под его взглядом.
– Алек.
– А? – привычно откликнулся Алек и едва не свалился со скамьи. Джурай никогда не звал его по краткому имени, только по родовому, подчеркивая его пришлость.
Джурай смотрел на него сверху вниз, в его глазах отражалось синеватое пламя светильников.
– Алек… давай побратаемся.
Алек вытаращился, и не он один. С изумлением смотрели остальные войи круга.
– Ты серьезно? – ляпнул Алек от большого ума.
– С такими вещами даже я не шучу, – сказал Джурай.
– Но… почему?
Джурай дернул плечами.
– Если ты не… – Он резко повернулся, пламя свечей заколебалось и пригасло.
– Погоди. – Алек вскочил и встал напротив. Свечи снова горели ярко и ровно. – Конечно. Конечно, я согласен.
Джурай скривил губы в обычной насмешливой ухмылке, которая имела свойство выводить из себя всех, кому была адресована, но сейчас гений увидел боль, которая пряталась под гримасой. Джурай вынул нож, сталь отразила свет свечей и яркая кровь потекла по лезвию.