Всадник Ветра
Шрифт:
Дома ожидания подтвердились. В прихожей стоял Димкин горшок со всем содержимым и мамаша с ходу начала орать из кухни, чтобы Ксюша его вылила и помыла, «да как следует, а не как в прошлый раз!» Димка в это время выл и требовал, чтобы мама положила в его кашу больше варенья. Ксюша разозлилась настолько, что крикнула во весь голос, на что обычно не осмеливалась:
— Сама занимайся своим горшком! Твой ребенок, а не мой! И вообще, почему он в четыре года на унитаз не ходит?! Дефективный, что ли?!
— Сама, блин, дефективная! — мамаша вышла в коридор, злая-презлая, с потекшим макияжем. — Ну-ка, быстро, а не то я тебе на голову
Ксюша знала: наденет. Было уже такое. Поэтому сердито скинула куртку, схватила горшок и пошла в туалет им заниматься. Мать в догонку еще орала, что Ксюша должна заодно и унитаз вымыть, потому что «Бесполезная же дура! Мать с отцом деньги зарабатывает, а ты даже в доме убраться не можешь!»
— Беспоезная дуя! — прыгал Димка, забыв свой рев. — Беспоезная дуя!
Ксюшка не выдержала и залепила Димке оплеуху. Хорошо, что горшок уже вымыла, а то, наверное, не выдержала бы и кинула его — и потом все это от стен пришлось бы тоже ей оттирать.
Мать в ответ схватила ее за волосы, потащила в комнату, потом в кладовку, бросила туда и заперла. Но свет включила. Без света она Ксюху никогда не запирала: прочла где-то, что у ребенка может от этого остаться травма.
Сперва Ксюха не удержалась от рева. Не потому даже, что болела голова от мамашиных рывков. А потом, что она знала: этим делом не ограничится. Вечером придет с работы папаша и всыпет уже по-крупному. И за эту оплеуху Димке, и за тройку, и за вызов в школу. А когда мама сходит к учителю обществознания, еще всыплет. И уроки Ксюха сегодня опять не выучит. Сейчас у нее здесь портфеля нет, а потом — попа будет болеть. И вообще, с ума сошли: они с ней так, а она им — учиться? Пошли они в задницу! Она вырастет и вступит в армию. Женщин в Ордене легко берут в пограничники и в пилоты легкой авиации, она читала, — это из интересного. А вообще поначалу Ксюха и кухонным персоналом готова. Может, она там встретит красивого молодого офицера, и они вместе с ним поймают шпионов, и он возьмет ее в свой отряд по борьбе с врагами Ордена… Ай, блин, нет, это все фантазии, в жизни так не бывает. Но вот сделать карьеру в армии — это в жизни вполне может быть! Правда, детей туда не берут, придется ждать.
Или… Вот было бы клево сбежать в степи за Симасом и стать там табунщицей! Скакать по холмистым равнинам, кидать лассо!.. Растить лошадей — таких, как жеребенок Моро! Нет, она знала, конечно, что этот сериал сказочный, что в жизни все не так. Но там ведь написано: «Основано на реальных событиях».
Ксюха вздохнула.
Она понимала, что сбежать за Симас — это из области несбыточного. Все равно что рассчитывать найти тайную волшебную страну на хребте Ляляу, где с неба падают самоцветы. Все равно что желать стать девочкой-волшебницей. Ничего ее не ждет, никаких приключений. Только сидеть запертой в кладовке, ругаться с родителями и чтобы смеялись в школе. Быть объектом насмешек, во. Так это в книге про Моро называлось… (Да, Ксюха купила и книжку тоже — выпросила у родителей. Так-то они покупали ей и книги, и школьные принадлежности, и одежду, и сладости — особенно если в хорошем настроении поймать, и сразу после получки.)
Кстати, а ведь книжка-то про Моро здесь, в кладовке! Ксюша ее спрятала от вредного Димки, который рвал страницы. Может, перечитать еще раз? Делать-то все равно нечего…
Ксюха встала, вытерла нос рукавом, отряхнула юбку от пыли. И встала на цыпочки, чтобы достать книжку из стопки,
Стопка потеряла равновесие, книжки посыпались прямо на нее. И вместе с книжками — что-то тяжелое, железное, что глухо стукнуло по полу. Странно, она такого вроде туда не клала…
— Что ты там громишь, идиотка?! — заорала мамаша.
— А тебе какая разница?! — завопила Ксюха в ответ. — Сама меня тут заперла, теперь жалуешься!
— Если мне кладовку разнесешь, я тебе жопу до крови отобью! Сиди, думай над своим поведением!
Ага, думай. Ксюха и так думает… Непрерывно.
Схватив вожделенную книжку про Моро, она с удивлением разглядела на пыльных досках пола подкову. Правда, маленькую — Ксюха знала, что настоящие подковы для больших лошадей чуть ли не с ее голову размером. Ну не с голову, ладно, но больше, чем эта: ее можно было носить, как браслет.
Ксюха опустилась на корточки и коснулась подковы, чтобы ее подобрать…
…и тут же поняла, что ей не обязательно сидеть в чулане. И даже ждать еще шесть лет, пока она сможет подписать вербовочный контракт.
Она сможет стать свободной прямо сейчас! Стать сильной! Стать героиней! Выносить чудовищ — а не Димкин горшок под мамины вопли!
Не, ну, конечно, она тогда никогда не вырастет, и замуж не выйдет, даже если встретит того молодого красивого офицера. Но зато! Она никогда не станет такой, как мамаша, и ей не придется завести себе такую же маленькую тварь, как Димка! Сплошные плюсы!
Она решительно взяла в руку волшебную вещь и надела на запястье. Ха! Щас она все тут в этой кладовке дурацкой переломает — и ничего ей мамаша не сделает! Вот вообще ничего!
Но… Почему-то, когда у нее реально появилась сила ломать и крушить, Ксюха почувствовала отвращение. Она вдруг подумала, что Моро и его друзья не стали ломать и поджигать конюшню злого заводчика, даже после того, как сбежали оттуда. Хотя им хотелось. Да уж, теперь она понимала, насколько сильно им хотелось!
Так что… Так что да, она просто сбежит!
Одно движение ногой — и дверь кладовки, еще недавно такая неприступная, вылетела в коридор, сломавшись о противоположную стену.
— Ты, мерзавка!
Мамаша была уже тут как тут. И охренела. Потолки их квартиры были невысоки, но ведь и Ксюха еще не взрослая — ей вполне хватило места, чтобы повиснуть в воздухе.
— Не мерзавка, а Подкова Смерча! — весело сказала Ксюха. Ей вдруг стало легко и здорово, впервые за этот ужасный день.
Интерлюдия об инициации Ксантиппы Зориной, Подковы Шторма из Ураганного отряда
Ксантиппа смахнула тыльной стороны руки каплю пота с виска, чувствуя, что заодно размазывает по лицу краску. Но тут уж какая разница! Все равно нос в краске, и подбородок тоже, она это знает. Ничего, мама совершенно права: умеренные пятнышки краски на лице даже придают художнице дополнительный шарм.
Однако до чего же жарко! В довольно небольшой студии аж двенадцать учеников, и все дышат уже два часа! Жаркое южное солнце Тамирана вскарабкалось уже высоко в небе — одиннадцать часов. На улице даже в тени, наверное, градусов сорок. Пленэр1 сейчас был бы невыносим, и преподаватели благоразумно их на улицу не потащили. В помещении чуть полегче, потому что студия находится высоко под крышей, и два распахнутых окна создают ветерок. Но — именно что чуть!