Все для тебя
Шрифт:
— Запомните, лейтенант, — спокойно проговорил наконец он. — Никакого сына Григория ни в Калиновке, ни где-нибудь еще у меня нет. Вам ясно?
— Так точно!
— Идите. И не говорите никому этой ерунды. Вам ясно?
— Так точно!
Гриша вышел на улицу. Снова шел снег. Он брел назад в общежитие. Ветер бросал в лицо мокрый снег, и, только дойдя до здания, он понял, что плачет. В этот вечер Гриша впервые в жизни напился.
— И он так и не узнал, что это ты? — Марине было до слез жаль брата, она присела рядом и обняла
— А письмо? Конечно, он понял, когда прочел его. Но никогда даже не подошел ко мне.
— А вы еще виделись?
— Виделись! — фыркнул Гриша. — Я год служил под его командованием!
— Да ты что? И как?
— Нормально. Сначала, конечно, расстраивался. Потом привык. Решил, раз я ему не нужен, на фиг он мне.
— И он ни разу не захотел с тобой поговорить? Что же он за человек?
— Карьерист. Он и женился-то по расчету. Тесть его в больших чинах был — вот и карьера. На корабле его не любили. Перед начальством прогибался, с подчиненными был груб, несдержан. Знай все, что он мой отец, мне было бы стыдно. Меня он, правда, не гнобил, как других, но и не поощрял. А через год подал рапорт на мое повышение с переводом на другой корабль. С глаз долой. Но я не в претензии. Он нашему отцу в подметки не годится как человек. А как командира его ценили. Этим переводом он мне даже услугу оказал. Я попал в хорошее место, на приличную должность. Даже следующее звание досрочно получил.
Марина крепче обняла брата и прижалась к нему.
— Не расстраивайся, Гришенька, мы тебя любим. А он пусть локти кусает, что от такого сына отказался. Ты ради него моряком стал.
— Что моряком стал, не жалею. А вот с женитьбой — это, скорее, из-за него. Я ведь жениться не собирался. Так, гулял с Людой. Она у нас в военном ателье работала. Раз приходит ко мне и говорит: «У нас сын будет». Хотел я было ей ответить, чтобы сама с этим разобралась. Я за ней не бегал. Сама ко мне в общагу приходила. А потом думаю: что ж я, как он, своего сына брошу? И женился!
— Потому что ты — не он. Не грусти, брат. Еще неизвестно, кому повезло! И есть ли у него дети? А если есть, но такие, что не дай бог! Может, он уже сто раз пожалел. Но поезд ушел.
— Да, насчет поезда, — усмехнулся Гриша. — Может, ты все-таки поедешь домой?
— Ты чего, Гриш? Мы ведь решили. Я хочу побыть с Ромой.
— У вас все так серьезно?
— Серьезнее не бывает.
— Э-э, сестренка! Ты не замуж ли случайно собралась?
— Пока нет, — улыбнулась Марина. — Но предложение уже поступило.
— И ты всерьез об этом думаешь? Вы же только познакомились.
— Да. Это и пугает. Понимаешь, мы так мало знакомы, а ощущение… словно я знаю его всю жизнь.
— Это несерьезно, Марина.
— Да? А кто говорил, что настоящая любовь только такой и бывает?
— Ты действительно любишь его? — почему-то встревожился брат.
— Думаю, да, — осторожно сказала Марина, и лицо ее озарилось улыбкой. — Точно да! Очень люблю, Гриша! Он такой… необыкновенный! В жизни таких не бывает! Когда ты с ним познакомишься, сам увидишь. И семья у него хорошая…
— Вот насчет семьи, —
— И что? У него приличная семья! Дед — адмирал.
— Знаю. Адмирал Вишневецкий. Мировой мужик. Я служил и под его командованием тоже.
— Видишь, а его родители…
— Погоди, Марина. Дай сказать, — остановил ее Гриша. — Уф! Даже жарко стало! Как это все нелепо. Послушай. — И он стал говорить очень медленно, отчетливо выговаривая каждое слово:
— Я очень хорошо знаю, кто зять адмирала Вишневецкого. Капитан первого ранга Серебряный. У него двое сыновей. Роман — младший.
— Ну и хорошо, — нетерпеливо бросила Марина, не понимая, куда он клонит.
— Маринка, ничего хорошего в этом нет! Валентин Серебряный — мой родной отец. И твой Роман доводится мне сводным братом.
Марина собиралась что-то сказать, но после этих слов застыла с открытым ртом. Только дышала часто-часто.
— Погоди… Я ничего не понимаю… Он тебе — брат… И ты мне брат… Он что, и мне брат? — бормотала она, пытаясь выстроить в голове путаную картину их родства. — Нет, погоди… Но он мне не кровный родственник! — закричала она. — У нас разные мамы и папы! Господи, я так испугалась! Значит, Валентин Степанович — твой отец? Ты знаешь, мне он тоже не понравился. Но, уверяю тебя, Рома совсем не такой. Он порядочный, даже благородный. Он похож на свою маму и на адмирала.
— Не волнуйся, я верю, — похлопал Гриша ее по руке. — Просто, если ты выйдешь за него замуж, мама все узнает.
— Что узнает?
— Что он — сын Валентина. Более того, ей, возможно, придется с Валентином увидеться. Ты подумала, каково ей придется?
Марине вдруг вспомнился сон — бабушка качает головой: «Это тебе, внучка, счастье. А матери как?»
— Нет, Гриша. Я об этом не подумала. Но ведь я и не знала.
— Я не представляю, как она это перенесет. Ты ведь знаешь, какая она нервная и какое у нее сердце? А вдруг она еще любит его?
— Да ну? Она любит папу.
— Однако ведь не зря в нашей семье эта тема всегда была под запретом, хотя все всё знали, как ты говоришь. Бабушка Валя, умнейшая женщина, когда-то просила меня ни о чем не спрашивать маму. Как думаешь, почему? Потому что тема эта до сих пор больная. Он не просто бросил, он опозорил, отказался от нее. Родители мамы ходили к его родителям, просили повлиять на сына. Представляешь мамино унижение? Я помню его глаза, когда он мне, своему родному сыну, сказал, что нет у него никакого сына Григория!
— Бедная мама, — прошептала Марина. — Я никогда не думала, что это было так… ужасно… Но мы же можем что-то придумать, чтобы они никогда не встретились?
— Если ты выйдешь замуж, она все равно узнает. Догадается по одной фамилии.
— А если я не буду менять фамилию? — наивно, как ребенок, спросила Марина. Она хваталась за соломинку, как утопающий.
— А твой муж тоже сменит фамилию? Или ты попросишь его отказаться от родителей?
Марина приложила ладонь ко лбу. Лицо горело, а рука была ледяная.