Все дороги ведут к тебе
Шрифт:
– Ты снова говоришь своим командным голосом, – сказала я ему в рубашку, и еще больше слез потекло у меня из глаз, а что-то даже попало в горло. Но это были пустяки, потому что Роудс сомкнул руки и прижал меня к себе, к своей груди.
Его голос стал тише:
– Извини, я приревновал. Мне плевать на твои деньги, на блокноты и на то, что ты больше не напишешь ни единого слова. – Его объятия стали теснее, и, казалось, все мышцы торса разом напряглись, когда его голос понизился почти до шепота, а нежное дыхание защекотало мне ухо. – Мы любим тебя. Я люблю тебя, потому что
Я кивнула, сглатывая слезы, а потом обняла его за шею. Он поцеловал меня в лоб и щеки. Щетина на подбородке приятно пощекотала мне лицо.
– Ну что, мир?
Я всхлипнула и снова кивнула.
– Ты успела поужинать? Можем ехать домой? – спросил он, гладя меня по спине.
Домой. Он повторял это слово, а я впитывала его. Потом чуть отстранилась и кивнула.
– Можем. Только мне нужно…
Я обернулась: в дверях стояли Клара и Джеки. Они смотрели на нас. Клара, мило улыбаясь, держала мою сумочку.
Роудс помог мне подняться, мимолетно коснувшись рукой моей поясницы, и я направилась к двери. Джеки вручила мне куртку, Клара – сумочку и ключи. Глаза у нее блестели, и мне было ужасно стыдно.
Но только я открыла рот, она покачала головой:
– Со мной было что-то подобное. Поезжай домой. Поверь мне на слово! А ночевку устроим как-нибудь в другой раз. Это важнее. Увидимся завтра!
Я крепко обняла ее, плохо представляя, каково это – говорить такие слова. Или терять того, кого очень сильно любила. Но она была права.
Мне пора домой.
Улыбнувшись Джеки, я сделала пару шагов назад и обернулась. Роудс стоял на том же месте. Он смотрел на меня, и на его губах проступила слабая болезненная улыбка.
Как только я подошла, его рука скользнула по моим волосам. Потом, так же плавно, – по моему лицу. Почувствовав слезинку, он нахмурился:
– Мне не нравится, когда ты плачешь.
Подушечка его большого пальца сдвинулась мне на бровь, затем его рука снова провела по моим волосам и легла мне на спину.
– Я бы поехал с тобой, но Эйм…
– Пока ездит по ученическим правам, я знаю.
Палец снова провел по моей брови.
– Я поеду домой следом за тобой, – сказал он строгим голосом.
Домой. Еще раз это слово.
Я поежилась. Роудс тотчас подал мне новенькую куртку, и я сунула руку сначала в один рукав, затем – в другой, и он застегнул молнию. Когда он закончил, я улыбнулась. Он наклонился и коснулся губами моих губ. Потом чуть отстранился, встретился со мной взглядом, прижался к моим губам снова – на этот раз сильнее – и отступил на шаг. Его лицо было открытым и совершенно беззащитным – таким я его никогда не видела.
Когда мы подошли, Эймос ждал у моей машины. Помедлив секунду, я достала из кармана
– Хочешь повести?
– Правда?
– Если обещаешь всегда останавливаться перед знаком «стоп».
Он чуть улыбнулся, но ключи взял, и мы сели в машину. Пока парень выезжал с дорожки, а его отец остановился, чтобы пропустить нас вперед, мы почти не разговаривали. Но когда машина оказалась на шоссе, он сказал:
– Папа вас любит.
Я расцепила пальцы, державшие сумочку, и посмотрела на него. Роудс произнес эти слова так быстро, что этот факт не отложился у меня в голове.
– Ты так думаешь?
– Я знаю.
Я увидела, как он убрал одну руку с руля.
– Двумя руками, Эйм!
Парень вернул руку на место.
– Он не мастер разговаривать. Вы знаете, мама била его и делала всякое, говорила гадости… И я никогда не видел, чтобы дедушка Рэндалл его обнимал. Я знаю, что он меня любит. Просто он… редко это говорит. Считай, никогда. Не то что папа Билли! Но папа Билли давно сказал мне, даже если он редко это говорит, то показывает это по-другому. – Эймос посмотрел на меня. – Так что вы знайте. И он сейчас учится, как это говорить.
– Понимаю, – серьезно сказала я.
Эймос снова посмотрел на меня и уставился на дорогу.
– Я хочу, чтобы вы знали и не думали, что он не любит.
Он старался меня ободрить, а может, подготовить или привязать к отцу еще сильнее. А может, все вместе взятое. И мне это ужасно нравилось.
– Я учту, – сказала я, – и не забуду, обещаю. И вряд ли мне нужно слышать это все время. Лучше показывать свое отношение делами, а не словами. По крайней мере, я так считаю.
Парнишка кивнул, продолжая глядеть вперед. Напряжение еще ощущалось, точно мы оба не вполне оправились от случившегося, хотели преодолеть неловкость, но как от нее избавиться, не знали.
Он первым заговорил на эту тему.
– Я знаю, что вам больше не пишется. И плевать! – Он был абсолютно серьезен. – Но ведь… вы все равно будете помогать мне с моими песнями?
Я почувствовала нарастающее в груди напряжение.
– Я вроде как должна. И мы очень много сделали. Я вполне могу подключиться и посмотреть, как продвигаются твои дела.
Он слабо улыбнулся и снова посмотрел на меня.
– Я снова думал насчет шоу талантов и теперь подумываю о другой песне.
Я прикусила щеку изнутри и улыбнулась:
– Хорошо. Расскажи подробнее!
Я обратила внимание на то, что Эймос припарковал машину перед домом, а не возле гаража, но предпочла держать рот на замке. Мне хотелось насладиться этим, что бы это ни означало. Стать еще более желанной в их доме и жизни?
Они хотели, чтобы я вернулась.
Хотели, чтобы я была рядом.
А для меня это было больше, чем кое-что. Это было все.
Мы вышли, и я увидела Роудса: он ждал у капота пикапа, пристально глядя на меня. Отчасти мне до сих пор не верилось, что они приехали за мной. Раньше никто никогда ничего подобного не делал. Мой бывший не проявился, ни когда я, смертельно обиженная его отношением, переехала к Юки, ни потом, когда после его официального заявления о разрыве я покинула дом. Он не писал сообщений, не справлялся о моих делах, его не интересовало, жива ли я или валяюсь где-нибудь в канаве.