Всё началось со скандала
Шрифт:
— Это вряд ли. Сейчас пять утра.
Снова пауза. Ухмылка Аппертона стала шире. До чего он раздражает!
— Напомни, почему я не вышиб тебе задницу через рот в первый день в Итоне?
— Был слишком занят с идиотом Бэттенклиффом. — Точно. Слава бог у, что Аппертон повел себя дипломатично и не стал напоминать, что в той драке Бэттенклифф его побил. — К счастью для тебя, я появился вовремя и отвлек его своим невероятным остроумием.
— Забавно, а я и не знал, что остроумие является синонимом паршивенького левого хука.
Аппертон
— Ваш верный слуга. Я счастлив видеть, что чувство юмора тебя не покинуло. Пожалуй, оно тебе сейчас пригодится.
Бенедикт выпрямился — довольно сложное занятие, если учесть, сколько бренди он поглотил за эту ночь. Больше всего на свете ему хотелось уронить голову на локоть, заснуть и не просыпаться, пока все не выветрится. Однако тон Аппертона требовал пристального внимания, ну, или хотя бы такого, на которое Бенедикт был способен в своем состоянии.
— Мне потребуется еще бутылка.
— Возможно, ты захочешь еще одну, а вот потребуется ли она — другой вопрос.
— Что ты слышал?
— Наш приятель Кливден думает, что выиграл пари.
Бенедикт махнул рукой.
— Конечно, думает. Нужно быть полным идиотом, чтобы держать пари без уверенности в выигрыше. Но Джулия куда умнее. Она никогда не согласится...
— Она согласилась.
Бенедикт стукнул кулаком по столу.
— Что за чертовщину ты несешь!
— Согласилась. Она согласилась. Я собственными глазами видел ее на балу у Пендлтонов, они стояли там вместе. Все, что говорилось, я не расслышал, но слухи разлетелись быстро. Ее отец объявил о помолвке.
— Нет. Должно быть, ты неправильно расслышал. Ее сестра помолвлена с Хайгейтом. Я присутствовал на обеде, когда семейство обсуждало планы, как объявить об этом в обществе.
— Ревелсток... Бенедикт... — Аппертон потянулся через стол и положил ладонь на руку друга. — Сегодня вечером они объявили о двух помолвках.
— Нет, ты ошибаешься. Я ни за что не поверю, что Джулия пошла на такое.
Но произнося это, он ощутил дурноту. Все выпитое бренди зловеще устремилось к горлу. Она же сама призналась ему, что хочет замужества без любви. Может быть, поразмыслила и приняла предложение Кливдена? Но это не похоже на Джулию, которую он знает. Джулия, которую он знает, очень близка со своей сестрой.
Она никогда не предаст Софию. Или предаст?
— Казалось, она не возражала против происходящего. Во всяком случае, так мне показалось.
Очевидно, да.
— Раз ты не слышал, о чем там говорили, значит, и стоял не очень-то близко.
— Я знаю, что видел. Она выглядела совершенно согласной со всем, что там творилось.
Бенедикт дернул себя за волосы.
— Джулия ему отказала. Джулия сама мне сказала!
— Должно быть, передумала. Сколько лет мы с тобой знакомы? Клянусь, я бы в жизни не стал врать о таком.
Сердце Бенедикта словно пронзило
— Знаю, что не стал бы. Только мне ужасно хочется, чтобы ты ошибся.
— Лучше бы тебе признать, что ошибки нет. Но рассказал я тебе не для этого. Хочу узнать, что ты намерен предпринять?
Бенедикт вскочил на ноги. Комната покачнулась, и он схватился за стол.
— Что я намерен предпринять? — Ответ был очевиден. Ему известно, что Джулия о нем думает. — Да ни черта не намерен.
Аппертон поднялся куда медленнее.
— Ты просто поднимешь ручки? Вот уж не думал, что доживу до такого.
— Да тебе-то что за дело? — Бенедикт с трудом выдавил слова, так сильно сжалось горло. — Кажется, у тебя нет тут никакого личного интереса.
— Есть, если мне придется выплачивать Кливдену пять тысяч чертовых фунтов, которых у меня нет.
— Ты подписался на пари? — Бенедикт схватил Аппертона за лацканы и сильно тряхнул. — Значит, ты еще больший идиот, чем Ладлоу... Кливден... — он оттолкнул Аппертона. — Или как там, дьявол вас всех побери, мы называем его на этой неделе.
Остановившись перед отцовским кабинетом, Джулия набрала полные легкие воздуха и медленно выдохнула. Она собиралась войти на единственную мужскую территорию в этом доме женщин.
Запретную территорию, личное святилище Чарлза Сент-Клера. Даже мать не осмеливалась заходить в эту часть дома, если у нее не возникало действительно неотложного дела. А если именно эта комната оказалась свидетелем их поцелуя с Бенедиктом, что ж... Джулия отогнала подальше воспоминания о его губах, языке, руках. Отцу об этом знать ни к чему.
Сейчас нужно решить неотложное дело. Эта необходимость давила на нее с момента объявления о помолвке с Кливденом, помолвке, которая, если повезет, останется в прошлом уже сегодня.
Сделав еще один успокаивающий вдох, она поскреблась в дверь. Послышалось негромкое бурчание, приглушенное толстой панелью, и Джулия переступила порог.
На стенах — тяжелые красновато-коричневые панели, зато на окнах — драпировки цвета лесной зелени. В комнате витают ароматы сигар и бренди — единственное место во всем доме, где эти запахи разрешены.
За столом хмурится отец, глядя в бухгалтерскую книгу Несколько редких клочков седеющих волос стоят дыбом. Когда Джулия подошла, он снял очки.
— Что привело тебя сюда так рано? Я думал, ты будешь ожидать визитеров.
— Я велела Биллингзу говорить всем посетителям, что меня нет дома.
Мистер Сент-Клер приподнял белоснежную бровь.
— Даже тому бродяге, Ревелстоку?
— В особенности ему.
— Вот и славно. У твоей матери до сих пор перья взъерошены из-за того, что он без приглашения явился на обед по случаю помолвки Софии. — Отец замолчал и промокнул лоб носовым платком. — Даже не знаю, когда она перестанет возмущаться.