Всё не так, как кажется
Шрифт:
Закрываю лицо руками, пытаясь спрятаться от кошмарных воспоминаний, которые вновь наваливаются на меня. Пережить второй раз эту боль невозможно! Какая разница, почему он это сделал? Что теперь это меняет?
– Я почти сразу заподозрил, что что-то не так, но даже предположить не мог, что происходило на самом деле! Бахрамов одновременно имел её в рот, что укрепляло мою уверенность в том, что девица – шлюха. Когда я увидел кровь, я был шокирован! Даже не так… Нет слов, чтобы описать ужас, который испытал в тот момент. Может, я не был слишком опытен в интимных отношениях с женщинами, но сообразил,
Господи, ну почему? Почему человек, которого я люблю больше жизни, оказался мерзким насильником и соучастником кошмара, который я едва пережила? За что мне эта насмешка судьбы?
Я не могу, не хочу больше его слушать! Почему он не хочет этого понять и никак не замолчит? Хочу, чтобы он ушёл и больше никогда не напоминал о своём существовании!
– Понимаю, тебе это безразлично, но чувство вины, которое глодало меня тогда, было настолько сильным, что меня посещали суицидальные мысли. Думал, я не смогу с этим жить. После смерти Бахрамова мне стало особенно тяжело, потому что теперь я один несу ответственность за двоих. Я ненавижу себя, но исправить ничего не могу. Кстати, после той ночи я не взял в рот ни капли алкоголя.
– Ты знал? – каждое слово приходится выталкивать из себя, как чеснок через чесночницу, с трудом. – Ты всё это время знал и ничего мне не сказал?
– Нет, я узнал только сегодня. Мы с Давидом говорили о тебе, он, оказывается, уже навёл справки. Тогда я и понял, что это была ты.
Молчим. Все слова сказаны.
– Уходи, – у меня нет для нас другого решения. Потому что «мы» оказались иллюзией, нелепой шуткой небесного кукловода.
– Николь, понимаю, что даже права не имею просить, но... Прости меня, пожалуйста. Давай попробуем с этим справиться вместе, обратимся к психологу.
– Нет, я не смогу, – сомнений нет, я уверена в своём решении. Как он может мне такое предлагать?
Нет ни слёз, ни агрессии. Всё выплакано, вымучено, выпсиховано уже давно. Но допустить, чтобы рядом со мной находился внезапно идентифицированный призрак, выше моих сил. Не хочу каждый раз, глядя на него, вспоминать тот ужас.
– А как же Миша?
– Что Миша? Он – мой сын. Я его люблю, независимо от того, в результате чего он появился.
– Он ведь может быть моим сыном! Я тогда не предохранялся.
– Он не твой сын, он – сын Бахрамова.
– Откуда такая уверенность?
– Потому что он был первым. И потому что он умер.
– Последовательность не имеет значения, вероятность равная. Он не похож на Бахрамова.
– Ну и что? Он и на тебя не похож! Миша похож на моего отца, так
– Я хочу сделать анализ ДНК. Я люблю его, он привязан ко мне. Мише нужен отец! Я готов о нём заботиться независимо от того, какие отношения будут между нами с тобой. Позволь, пожалуйста, мне хотя бы общаться с ним.
– Нет. Я не хочу больше тебя видеть, тем более рядом с моим ребёнком.
– Но он может быть и моим сыном!
– Не может.
– Тогда я подам в суд на установление отцовства. Если я добьюсь решения сделать анализ, ты не сможешь отказать.
– Если ты подашь в суд, я расскажу там, что вы с Бахрамовым меня изнасиловали. И Мише расскажу. Как думаешь, он будет рад оказаться сыном насильника? – естественно, я никогда этого не сделаю, но мне остро необходимо сейчас ударить его побольнее, чтобы разделить мою боль на двоих.
– Николь, я понимаю, что заслужил такое отношение ко мне, но зачем ты так с ребёнком? Разве он виноват, что так сложились обстоятельства? Зачем его в эту грязь посвящать?
– Я прошу тебя уйти! – у меня всё-таки начинается истерика. – Прошу исчезнуть, будто тебя никогда в нашей жизни не было! И если ты этого не сделаешь, если посмеешь приблизиться к моему ребёнку, я всё расскажу! Всё!
– Хорошо, я сделаю, как ты хочешь...
Я чувствую его боль и отчаяние, но мне плевать! Мне так плохо самой, что кажется, выдержать невозможно.
– Николь, я люблю тебя! И Мишу люблю! Я не представляю, как жить без вас…
– А ты представь, как жила я после того, как вы с Бахрамовым славно развлеклись! Мне было двадцать лет, практически ребёнок ещё, студентка! Отец в тюрьме. Из дома меня выставили, даже вещи свои я смогла забрать оттуда не сразу. Жить негде. Денег нет. Работы нет. И как вишенка на торте – новость о беременности! Знаешь, каково носить ребёнка насильника? Знаешь, каково это – убеждать себя, что малыш невиновен, простить его и научиться любить? Ты хоть примерно представляешь, как я пережила тот кошмар? Да я по сей день пожинаю плоды той проклятой ночи! О чём ты вообще говоришь?
– Николь, клянусь, я даже предположить тогда не мог, что это было против твоей воли! Я знаю, что виноват, но прошу тебя, давай ты успокоишься, обдумаешь всё и мы снова поговорим. Должен же быть какой-то выход! Мы ведь собирались пожениться. Неужели это для тебя ничего не значит?
– Нет! Уходи! Пожалуйста, уходи! Я не смогу тебя простить! Это невозможно! Уходи!
Он что-то ещё говорит, но я не слушаю – закрываю уши руками и твержу, как заводная: "Уходи! Уходи! Уходи…"
Наконец он оставляет меня в покое, собирается молча. Уходя, говорит:
– Я буду ждать столько, сколько понадобится. Я готов на всё, чтобы вернуть вас. Пожалуйста, когда сможешь поговорить со мной и попробовать вместе найти решение, позвони мне. Или если ты решишь, что я могу хоть иногда видеться с Мишей. Я буду очень ждать!
Внутренности жжёт. Так больно, что дышать получается через раз. Почему судьба так жестока со мной? Почему из миллионов мужчин в этой стране я полюбила единственного, кто этого не достоин?
А если и вправду Миша – его сын? Недаром же он совсем не похож на Бахрамова. Что мне теперь делать? Ребёнок очень привязан к Алексею. Как объяснить ему, почему он больше не сможет с ним видеться? Всю ночь рыдаю и ищу решение. Выходит всё шиворот-навыворот!