Всё не так, как кажется

Морейно Аля

Не вижу смысла дальше продолжать этот разговор и оправдываться, а потому прощаюсь и ухожу. Долго сижу в машине, не решаясь завести мотор и раздумывая, куда мне ехать. Я не привык прятаться от проблем, а потому еду домой, к Нике.

Едва дожидаюсь, чтобы Миша лёг спать, и тяну любимую на кухню.

– Хочу рассказать тебе одну историю.

– А это обязательно делать сейчас? До завтра не потерпит? – у неё игривое настроение. Меня прошивает разрядом тока от мысли, чем мы могли бы заняться вместо этого разговора. Но… Я должен.

Начинаю издали. Хочу выложить все подробности, хотя итог разговора известен заранее.

– Я тебе рассказывал, что мама вышла замуж за Давида больше двадцати лет назад, я тогда был чуть старше Миши. Отчим всегда

относился ко мне, как к родному. У него есть дочь от первого брака – Дарина, на год старше меня. Она жила с матерью, но часто гостила у нас. А на лето Давид отвозил нас обоих к своим родителям. Там свежий горный воздух, приобщение к традициям для Дарины и всё такое. Я любил туда ездить, играть с дедом в шахматы, много читать в тишине, возиться с котятами и прочей живностью. И даже когда вырос, всё равно каждое лето гостил у них. В августе у бабушки Саты день рождения, традиционно к ней на праздник съезжаются все дети с семьями.

Николь слушает внимательно. Кое-что о своём детстве и юности я ей рассказывал, но не всё.

– Это было много лет назад. Как обычно, мы приехали все вместе. Я тогда только институт окончил и поступил в интернатуру. То есть теоретически знал, как что лечить и как себя вести с различными травмами, но практического опыта не было. Сосед выпил и зачем-то полез на крышу, но сорвался со стремянки и грохнулся вниз. Всё это происходило за городом, скорую вызвали, но ехала она долго. Прибежали за мной. Когда я увидел его ногу, чуть в обморок не упал, как девчонка-первокурсница, впервые попавшая в морг. Сломанная кость торчала из ноги, кровь хлестала. Мне всё-таки удалось взять себя в руки, до приезда врачей я наложил жгут, чтобы остановить кровь, и зафиксировал ногу шиной. Когда скорая прибыла, оставалось только погрузить соседа в машину и быстро отвезти в больницу. Без ложной скромности скажу, что спас ему жизнь – он бы истёк кровью раньше, чем подоспела квалифицированная помощь. Можешь представить, как я в тот момент собой гордился? 

Глава 29

Николь

– Я тогда очень перенервничал. Страшно боялся, что сделаю что-то не так и Тимур умрёт. Это сейчас я всякого насмотрелся и умею концентрироваться на пациенте, отбрасывая эмоции и сомнения. А тогда я был ещё зелёным мальчишкой! Когда скорая уехала, начался откат. Знаешь, что означает «трясутся поджилки»? У меня в самом прямом смысле тряслось всё, руки ходуном ходили, зубы стучали! Брат Тимура просёк мой шок и предложил подняться к нему в кабинет, чтобы немного выпить и успокоиться. У него в тот день свадьба была, мы с Давидом гуляли на ней. Видимо, потому Тимур и был нетрезвым.

Разговор мне не нравится. Напряжённое выражение лица Алексея и этот рассказ, похожий на покаяние, говорит о том, что ничем хорошим он не закончится.

– У нас в семье не приветствовали алкоголь. Давид не религиозен, его отказ от спиртного – личный принцип, которого он строго придерживается, лишь изредка по праздникам позволяя себе выпить бокал красного вина. Для меня это стало нормой, поэтому, даже оказавшись в шумных студенческих компаниях, где алкоголь лился рекой, я никогда не пил. Всегда говорил, что за рулём – и это, как правило, срабатывало. Идея успокоить нервы спиртным была мне не очень по душе, но от протянутого бокала виски я не отказался, понадеявшись, что он избавит меня от дрожи. За ним последовал второй, третий. Зачем я пил? Вряд ли смогу объяснить. Бес попутал – других версий нет… Человека, с которым я пил, звали Ризван Бахрамов.

Произнеся это имя, Алексей останавливается, а меня прошивает молнией. Сколько бы я ни уговаривала себя, что прошло много лет, что я всё пережила и забыла, это будет неправдой. Тот кошмар всегда со мной рядом. И единственное светлое пятно в этих воспоминаниях – Миша. Не будь того ужаса, у меня не было бы моего мальчика.

Я уже знаю, что он расскажет

дальше. Тридцать минус двадцать три… В тот проклятый август у Бахрамова была лишь одна свадьба. А в том, что это именно тот Ризван Бахрамов, а не тёзка-однофамилец, я не сомневаюсь. С моим-то везением!

– Не продолжай, я не хочу это слушать, – мой голос звучит хрипло, сама себя не узнаю.

– Пожалуйста, дослушай меня. Хотя бы просто дослушай…

Молчу. Каждый человек имеет право на исповедь. Но я не священник и не отпускаю грехи!

– Я продолжу… Он меня благодарил. Я не помню, о чём мы говорили. Какие-то общие фразы о медицине и планах на будущее. Мы с ним почти не были знакомы. Он лет на десять старше; когда меня туда стали привозить, он уже был взрослым, у нас отсутствовали точки соприкосновения. Мы просто знали о существовании друг друга и здоровались при встрече. В какой-то момент Ризван встал и сказал: «Я знаю, как я тебя отблагодарю за помощь брату». С этими словами он вышел из комнаты. Мне неудобно было принимать от него какую-то благодарность – я же помог просто по-добрососедски, да и врач обязан помогать всем нуждающимся. Но не хотелось его оскорбить отказом, поэтому остался сидеть в кабинете и ждать его.

Я молчу… Память возвращает меня в ту злополучную ночь. Теперь я знаю, что за шум и крики были на улице, куда уходил Бахрамов. Но самое страшное – я знаю, кто был с ним в кабинете. Раньше этот человек был просто призраком, ведь я не видела его, не знала имени и даже ненавидеть не могла, потому что в голове не было образа. Вся моя ненависть за то, что тогда произошло, была обращена на организатора – моего несостоявшегося мужа. А что теперь?

– Вернулся он довольно быстро и привёл в комнату девушку. Она не сопротивлялась, вошла послушно, опустив глаза в пол. Свет в кабинете был приглушён. Распущенные волосы девушки разметались и не давали разглядеть лицо. Как-то друзья затянули меня в стриптиз, девушки-танцовщицы там все были в масках – видимо, у таких женщин принято скрывать лица. Ризван одним движением снял с девушки халат и проговорил: «А вот и мой подарок тебе».

Если до этого момента ещё можно было спрятать, как страус, голову в песок, то теперь придётся принять очевидное… И от этого уже никуда не деться. Чувствую, как рушится моя жизнь, как трещат капитальные стены и жалобно скрипит крыша.

– Белья на девушке не оказалось. Она была совершенством! Моё мужское естество, подогретое алкоголем, тут же отреагировало на эту красоту. А Ризван спросил: «Нравится шлюха?». Я неоднократно слышал о том, что на разные праздники мужчины заказывают эскортниц, с которыми потом развлекаются. И решил, что она – как раз одна из них. Ничего другого я даже в мыслях допустить не мог, слишком хорошо знал местные правила в отношении женщин. Клянусь, если бы я не был уверен, что передо мной профессионалка, которая пришла в этот дом с целью ублажать мужчин за деньги, я бы никогда не посмел даже посмотреть на неё!

Мне не хватает воздуха. Он замолкает, и мне кажется, что его исповедь окончена. Но он делает несколько шумных вдохов и продолжает.

– Ризван подбадривал меня, думая, что я боюсь. А я никогда раньше не спал со шлюхами. Я не знал, как они выглядят, как с ними занимаются сексом. Давид настоятельно советовал мне быть разборчивым и никогда не опускаться до таких развлечений, а он всегда был для меня абсолютным авторитетом. Все мои партнёрши до того были относительно постоянными – мы встречались, у нас были какие-то отношения. Всегда считал, что могу контролировать свою похоть. Но тогда… Ризван сказал, что она – шлюха. Девушка не сопротивлялась, послушно выполняла все его команды, словно это – её работа. Ещё и алкоголь наверняка снизил уровень ответственности и здравомыслия. Я не оправдываюсь, не выгораживаю себя, не отказываюсь от своей вины! Я лишь объясняю, как видел в тот момент ситуацию и почему повёлся на предложение Бахрамова.