Все приключения мушкетеров
Шрифт:
– Не отпирайте!
VIII. Как Атос экипировался без всякого труда
Д’Артаньян убежал, между тем как миледи все еще угрожала ему бессильным жестом. Когда она потеряла его из виду, то упала без чувств в своей комнате. Д’Артаньян был так расстроен, что пробежал половину Парижа, не думая о том, что будет с Кетти и остановился только у дверей Атоса.
Крик нескольких патрулей, пустившихся догонять его и восклицания прохожих, которые, несмотря на раннюю пору, шли уже по своим
Он прошел через двор, поднялся во второй этаж и начал стучать изо всех сил в дверь Атоса.
Гримо с заспанными глазами отпер ему дверь.
Д’Артаньян с такою силой ворвался в комнату, что чуть не сбил его с ног.
Несмотря на свою молчаливость, Гримо на этот раз заговорил.
– Эй! – сказал он, – что вам надо, скверная женщина? Что вам угодно, сударыня?
Д’Артаньян снял головной убор и вынул руки из-под мантильи; при виде усов и обнаженной шпаги, Гримо узнал, что это мужчина и, думая, что он разбойник, закричал:
– Помогите! помогите!
– Молчи, негодяй! – сказал пришедший. – Я д’Артаньян, разве ты не узнал меня? Где твой барин?
– Вы господин д’Артаньян? Не может быть! – сказал Гримо.
– Гримо, – сказал Атос, выходя в халате из своей комнаты, – вы, кажется, позволяете себе говорить.
– Да, сударь, но…
– Молчите!
Гримо замолчал и только указал пальцем на д’Артаньяна.
Атос узнал своего товарища и при всей своей флегме он покатился со смеху при виде этого маскарадного наряда: головной убор на боку, юбки, спускавшиеся на башмаки, засученные рукава и усы, закрученные от волнения.
– Не смейтесь, друг мой, – сказал д’Артаньян, – ради Бога, не смейтесь; уверяю вас, что нечему смеяться.
Он сказал эти слова так торжественно и с таким неподдельным ужасом, что Атос тотчас же взял его за руки и сказал:
– Не ранены ли вы, друг мой? Вы так бледны!
– Нет, но со мной случилось ужасное происшествие. Вы одни, Атос?
– Кто же может быть у меня в это время?
– Хорошо, – сказал д’Артаньян и бросился в комнату Атоса.
– Ну, говорите же, – сказал Атос, запирая дверь на задвижку, чтобы никто не помешал им. – Разве умер король? Или вы убили кардинала? Вы совершенно расстроены: говорите же скорее, я, право, умираю от беспокойства.
– Атос, – сказал д’Артаньян, снимая женское платье и оставаясь в одной рубашке, – приготовьтесь услышать невероятную историю.
– Прежде наденьте этот халат, – сказал мушкетер своему другу.
Д’Артаньян, надевая халат, попал не в тот рукав, до того он был расстроен.
– Ну? – сказал Атос.
– Слушайте! – отвечал д’Артаньян, наклоняясь к уху Атоса и понижая голос, – миледи заклеймена цветком лилии на плече.
– О! – вскричал мушкетер, как будто пораженный пулею в сердце.
– Скажите, – продолжал д’Артаньян, – уверены ли вы, что та умерла?
– Та? – сказал Атос так тихо, что д’Артаньян едва мог расслышать.
– Да, та, о которой вы говорили мне однажды
Атос издал стон и опустил голову на руки.
– Эта, – продолжал д’Артаньян, – женщина 26 или 28 лет.
– Блондинка? – спросил Атос.
– Да.
– Глаза светло-голубые, со странным блеском, ресницы и брови черные.
– Да.
– Высокого роста, хорошо сложена? У нее недостает одного глазного зуба, с левой стороны?
– Да.
– Знак лилии небольшой рыжего цвета и как будто терт слоем отрубей, который к нему прикладывают?
– Да.
– Но вы говорите, что она англичанка?
– Ее называют миледи, но может быть, она и француженка. Лорд Винтер ее зять.
– Я могу видеть ее, д’Артаньян?
– Берегитесь, Атос, берегитесь; вы хотели убить ее. Эта женщина способна отплатить вам тем же и не сделает промаха.
– Она не осмелится сказать ни слова, чтобы не выдать себя.
– Она способна на все! Видели ли вы когда-нибудь ее взбешенною?
– Нет, – сказал Атос.
– Это тигрица, пантера! Ах, любезный Атос, я боюсь, что навлек на нас обоих ужасное мщение!
Д’Артаньян рассказал о безумном гневе миледи и ее угрозах убить его.
– Вы правы, не стоит рисковать жизнью из-за пустяков, – сказал Атос. – К счастью, мы послезавтра уезжаем из Парижа; по всей вероятности, мы поедем к Ла-Рошели и тогда…
– Она последует за вами на край света, если узнает вас, Атос. Пусть же ненависть ее обратится на одного меня.
– Ах, любезный друг, что за беда, если она и убьет меня, – сказал Атос. – Разве вы думаете, что я дорожу жизнью?
– Во всем этом кроется какая-то ужасная тайна, Атос. Я уверен, что женщина эта шпион кардинала.
– В таком случае будьте осторожны. Если ваша поездка в Лондон не внушала кардиналу глубокого уважения к вам, то он ненавидит вас; но так как, во всяком случае, он не может упрекнуть вас ни в чем открыто, и как, наверное, он будет мстить вам, то остерегайтесь! Не выходите со двора одни; не ешьте ничего, не удостоверившись, что оно не отравлено; не доверяйте никому, даже своей тени.
– К счастью, – сказал д’Артаньян, – нам надо прожить только до послезавтра; а в армии, надеюсь, нам не придется бояться никого кроме неприятеля.
– Между тем, – сказал Атос, – я не буду больше сидеть дома и буду везде с вами. Вам нужно идти на улицу Могильщиков, я пойду с вами.
– Но как это ни близко, я не могу же выйти в таком виде, – сказал д’Артаньян.
– Это справедливо, – сказал Атос и позвонил.
Гримо явился.
Атос сделал ему знак сходить к д’Артаньяну и принести ему платье.
Гримо ответил знаком, что понимает, и отправился.
– Ах, да! Однако это вовсе не подвинуло вперед дела о нашей экипировке, любезный друг, – сказал Атос, – потому что, если я не ошибаюсь, вы оставили все свое платье у миледи, которая, без сомнения, не будет заботиться о том, чтобы возвратить его вам. Хорошо, что у вас есть сапфир.