Все проклятые королевы
Шрифт:
Я провожу рукой по лицу, смахивая дождь.
— Что ты имеешь в виду?
Кайя запрокидывает голову.
— Когда они решили напасть на Землю Волков, то быстро поняли, что против магии у них нет шансов. И тогда они попытались уравнять силы. Они молились древним богам, скрытым сущностям, самим страху и ужасу. Они призвали хиру, чтобы те чуяли магию и охотились на нее, чтобы питались ею.
Я замираю, задержав дыхание.
— Но проблема в том, — продолжает она, — что все живое, по сути, пропитано магией. Жизнь
Я сжимаю кулаки.
Вот почему говорят, что хиру появляются там, где есть ведьмы. Это правда. В каком-то смысле.
Но не потому, что ведьма превращается в чудовище.
А потому, что их преследуют, чтобы убить.
Потому что для Львов эта ложь оказалась удобной.
— Они почуяли нас, — глухо говорит Ева, все еще тяжело дыша. — Мы притянули их магией, не так ли?
Кайя медленно кивает. Если у нее есть упрек, она его сдерживает. Вместо этого она поднимает лицо к грозовым тучам, что обрушивают на нас, бурю.
— Когда мы творим магию, мы защищаем ее печатями, чтобы запах не распространялся слишком далеко. Думаю, нам повезло, что ты вызвала эту бурю, но не довела ее до конца. Без ее природной силы, возможно, мне пришлось бы сжечь весь лес.
Сколько новой информации. Сколько всего о магии и ее правилах. И она права: мы действительно ничего не знаем.
— Может быть, — говорит Кайя, бросая на нас внимательный взгляд, — вам стоит вернуться в поселение. Командир может начать волноваться, если королева не появится, Ваше Величество.
Она улыбается мне краем губ.
Я сглатываю.
— Почему ты до сих пор не рассказала королеве Юме, кто мы?
В ее темных глазах вспыхивает что-то стальное.
— Потому что ковены хотят того же, что и ты, — просто отвечает она. — Того же, что и вы обе, — поправляется, скользнув взглядом к Еве. — Да и что, по-твоему, я могла бы ей сказать?
Молчание. Ни я, ни Ева не знаем, что на это ответить.
Из ее горла вырывается короткий, хриплый смешок. Она скрещивает руки на коленях, поднимает лицо к верхушкам деревьев. Дождь струится по ее коже.
— Вы ничего не знаете о себе, правда?
У меня пересыхает в горле.
— Нам никогда ничего не рассказывали, — признаюсь.
— Потому что они не хотели, чтобы вы узнали, кто вы такие.
Мое сердце ускоряется.
— О чем… о чем ты говоришь?
Кайя снова смотрит на нас. В ее взгляде читается что-то неуловимое, словно она никак не может сложить все кусочки воедино. Затем на ее лице появляется печальная, почти извиняющаяся улыбка.
— Я голосовала за то, чтобы вас искать, — тихо говорит она. Дождевые капли скатываются по ее темным волосам. — После того, как вас всех забрали, я хотела вернуть вас, как и многие другие. Но тогда только начиналась война. Лиобе пал, а Лес
Я чувствую, как бешено колотится сердце, но не нахожу в себе смелости заговорить.
— Потом они выпустили этих чудовищ, хиру, и тогда пала Эреа. Они забрали еще детей, и никто не мог этому помешать, потому что мы даже не знали, живы ли вы. Война для нас закончилась. Наш народ был уничтожен. И мы больше не сражались. Не так, как раньше.
— Ты нас знаешь? — вырывается у меня, и голос звучит острее, чем мне бы хотелось.
Кайя внимательно разглядывает нас, изучая выражение наших лиц, наши глаза, губы.
Я нащупываю пальцы Евы и сжимаю их крепко-крепко.
Через мгновение Кайя улыбается.
— Лично — нет, — наконец отвечает она. — Вы не из ковенов Сулеги. Но если бы мне пришлось угадать… этот огненный цвет волос… — она смотрит на меня, потом переводит взгляд на Еву, — эти миндалевидные глаза… я бы поставила на Илун.
Ковены.
Я сжимаю руку Евы еще сильнее.
— Мы… ведьмы?
Улыбка Кайи чуть меркнет, как будто сам этот вопрос причиняет боль. Она качает головой, недоверчиво.
— Дорогие девочки… — Она делает паузу, снова устремляя взгляд в темноту леса, на сплетение ветвей. — Спящие силы пробуждаются. Может быть, из-за вас. Может, потому что вы возвращаетесь домой.
Теперь и пальцы Евы, теплые в моей ладони, отвечают на мое сжатие. Они дрожат.
— Сегодня ночью я отправлюсь в свой ковен. Идите со мной.
Я делаю вдох, но словно не могу втянуть воздух в легкие.
— Мы не можем этого сделать, — отвечаю твердо. Потому что это немыслимо, потому что это абсурдно, потому что…
— Мое обещание остается в силе. Даже если вы не захотели его услышать. Оно остается.
Я вспоминаю ее зловещие слова, пророчество.
«Вырванные с корнями, вы погибнете — могущественные, ещё славные и молодые, но насильственной смертью».
— Если вам нужны ответы, приходите. Задайте вопросы. Соргинак ответят.
— А ты не можешь ответить?
На ее губах появляется почти детская, добродушная улыбка.
Нет, она не ответит.
— Я уйду в полночь, под светом гауарги. До моего ковена — пара часов пути. Вы обе можете пойти.
Она поворачивается к нам спиной.
Кайя пересекает поляну и растворяется среди деревьев, направляясь к поселению.
Я смотрю на Еву, на окровавленные тела чудовищ, и мы тоже трогаемся с места, не сговариваясь.
— Это невозможно, — бормочет Ева по дороге к дому. — Закон тройного возврата на нас не действует.
Соргинак. Вот о чем она думает.
— Она сказала, что нас украли, — шепчу я. Холодный ветер скользит по моей спине. — Орден. Ты думаешь, всех Воронов похищают?