Все проклятые королевы
Шрифт:
— Нирида только что рассказала мне, что случилось. Ты в порядке?
— Я невредима, Кириан, — отвечаю, мягко останавливая его руки.
Теперь уже я изучаю его — кожу, пахнущую кожей и оружием, ленту, стягивающую назад тёмные волосы.
— Ты поведёшь свою роту на войну с Эреей, — произношу. Это не вопрос.
— Да. Лучше я, чем Дерик.
Я бы тоже так предпочла, но не говорю этого вслух. Не хочу сейчас говорить о нём.
— Нирида тоже со мной говорила, — тихо добавляю. — Завтра начнётся
Кириан пристально смотрит на меня, понимая, насколько серьёзен разговор, и кладёт ладони по обе стороны от моего тела.
— Завтра мы выступаем, — подтверждает он. — Но настоящая битва начнётся через несколько дней. Ты будешь далеко, как и Аврора, — добавляет, заметив тень на моём лице. — Короли и королевы редко выходят на передовую. Мы возьмём тебя с собой, ты появишься в ключевые моменты, но будешь в безопасности в тылу. Как и моя сестра, которая отказалась уехать.
— Не особо удивляет, — пожимаю плечами. — Упрямство у вас в крови.
Кириан принимает вызов с лёгкой усмешкой, но не даёт ей развернуться. Между нами витает что-то мрачное, похожее на хищную птицу, кружащую над добычей.
— Тебе не придётся сражаться, Одетт, — повторяет он мягко.
— Дело не в этом.
Ах, какая я ловкая. Как хорошо меня научили выворачивать правду так, чтобы даже не пришлось лгать. Я провожу ладонью по его щеке, повторяя его же жест, и чувствую, как он чуть склоняется к моему прикосновению.
Пальцем легко касаюсь его нижней губы, и он тут же ловит его в игривом укусе.
— И что же тебя беспокоит?
— Расскажу потом, — предлагаю.
Его руки ложатся мне на бёдра, пальцы сжимают их крепче.
— После чего?
Я улыбаюсь его серьёзному лицу, этой бесстрастной маске, с которой он пытается заставить меня умолять. И склоняюсь вперёд.
Но сегодня я не хочу играть в эти игры. Сегодня — нет.
Я целую его в губы. Жадно, алчно. И он сразу делает этот поцелуй своим — рычит и настойчиво захватывает мой рот.
Не отрываясь от меня, он поднимается с колен, встаёт на одно, зажимая его между моими ногами, и легко толкает меня за плечи, заставляя лечь.
— Ты опять собираешься спать в гостиной?
Он заметил.
Разумеется, заметил.
— Нет. Сегодня — нет.
Ловкая лгунья… — шепчет голос, но я давно научилась заглушать угрызения совести. Делала это так долго, что теперь они даже не сопротивляются, послушно уходя в дальний тёмный угол моего сознания.
А Кириан заполняет всё остальное — своим присутствием, своим запахом, тяжестью своего тела, нависшего надо мной.
***
Он засыпает, глядя на меня, измотанный событиями дня, тренировками, подготовкой к войне.
Его рука вытянута ко мне, лёгкое, но твёрдое защитное объятие, не
Подхожу к зеркалу и смотрю на метку — она была частью меня так долго. Золотая линия словно продолжение моего тела, которое уже привыкло носить её. Вспоминаю слова ведьм, с которыми танцевала возле Изартеги:
«Браслет — доказательство заключённого договора, и разрушить его может лишь тот, кто наложил чары».
Пальцы легко скользят по тонкой полоске.
Они сказали, что разорвать договор можно, но не они.
«Тот, кто заключил сделку, может расторгнуть её. Но не мы. Только слово сможет сломать её».
Тогда я подумала, что речь идёт о Тартало, что только у него есть сила и власть развеять этот договор.
Через отражение смотрю на Кириана. Он спит, дышит ровно, его тело — крепкое, сильное, исцелённое моими руками. А его рука — чистая, без клейма Тартало.
А я…
Я хотела повернуть время вспять.
Я хотела снова заключить сделку.
Я хотела освободить его от договора.
Сжимаю пальцы вокруг собственного запястья и снова смотрю в зеркало. Разжимаю губы и погружаюсь в себя, в этот бездонный колодец силы, который до сих пор не понимаю до конца. Ищу нить, за которую можно потянуть, сияющий свет в глубине тьмы.
И шепчу, очень тихо, чтобы не разбудить его:
— Я хочу расторгнуть сделку. Я хочу быть свободной.
Энергия проносится сквозь меня, разливается по кончикам пальцев. Я чувствую вспышку, разряд. Чувствую, как сила покидает меня, оставляя обесточенной, истощённой, почти пустой.
А браслет исчезает.
Лучник
Люди любят рассказывать истории о лучниках, наделённых милостью богов, что вмешиваются в судьбоносные битвы. Меткость, точность, скорость, ловкость — божественные дары, преподносимые вместе с обещанием славы.
Говорят, именно такой лучник, которому неведом промах, чуть не убил Эренсуге. Злые языки шепчут, что сама Мари вручила ему колчан, из которого никогда не заканчивались стрелы.
Бедный Эренсуге.
Люди часто забывают, что в самых интересных историях нет великих героев.
Когда за окнами уже глубокая ночь, Кириан, ощущая внезапный холодный сквозняк, вырывающий его из сна, вытягивает руку, чтобы притянуть Одетт к себе, но нащупывает лишь пустоту.
В лесу Одетт идёт сквозь темноту. Гауарги, которых ждали ведьмы, ведут её вперёд, но указывают сразу в двух направлениях. Один путь ведёт к шабашу, другой — обратно в деревню, из которой они только что ушли.
Кайя не может объяснить, почему так происходит. Одетт — может.