Все проклятые королевы
Шрифт:
— Ты чувствуешь это, верно? Здесь есть что-то… знакомое.
Я киваю. Жду.
— Твой отец был моим племянником.
Был.
— Он…?
Я не могу произнести это вслух.
Я знала, что они мертвы.
Я приучила себя к этой мысли.
Воображать, что у меня были родители, которые отдали меня Ордену, было слишком мучительно, поэтому я приняла сиротство.
Но теперь, когда я жду ответа, который и так знаю, мне кажется, что старая рана снова разрывается, вспарывает
— Он погиб, защищая Лес Нирии. Как и твоя мать.
Она делает паузу, и её красивое, строгое лицо смягчается.
— Мне жаль.
Я качаю головой.
Сдерживаю слёзы, которые даже не знала, что могу пролить по людям, которых никогда не встречала.
Закрываю глаза.
Но тепло на моей холодной коже заставляет их снова открыть.
Рука Амарис.
Тёплая, мягко сжимающая мою.
— Но твоя бабушка, моя сестра, жива.
Слёзы текут по моим щекам беззвучным потоком.
Мне должно быть стыдно.
Я должна остановиться.
Но я не могу.
Я не могу.
— Моя бабушка?
— Ингрид. Бывшая королева-мать шабашей Илуна. Эта старая ведьма не покидала свою гору годами, но я знаю: она ещё жива.
Мир вокруг меня раскачивается.
Голова кружится.
Зрение мутнеет.
Моя бабушка.
Жива.
И её сестра, тётя моего отца…
— Ты знаешь, кто я? — неуверенно спрашивает Ева.
Амарис вскидывает голову и снова внимательно смотрит на неё.
Медленно, очень медленно, на её губах появляется хитрая улыбка.
— С такими серыми глазами и волосами цвета беззвёздной ночи… Было бы слишком уж случайно, если бы ты не оказалась той самой новорождённой, которую я видела на юго-востоке Илуна, в Экиме, когда король её шабаша представил первенца… и назвал её так же, как тебя: Ева.
Её вдох звучит так, словно она не дышала очень долго.
Как человек, стоящий на краю гибели.
— Он жив? — спрашивает она.
С таким спокойствием, которое мне даже не удалось изобразить.
— Да. И твоя мать тоже.
Ева издаёт сдавленный звук.
А я перестаю слышать.
Просто не могу.
Не могу, когда чувствую за неё такую глубокую радость…
И такую же глубокую зависть.
Я просто смотрю.
Смотрю, как Ева спрашивает, как Амарис отвечает.
А сама пытаюсь ухватиться за то, что судьба оставила мне.
Ингрид.
Моя бабушка.
— Одетт, — голос Евы вытаскивает меня из оцепенения.
Я не знаю, сколько времени прошло.
Амарис ждёт.
Ждёт меня.
— Вы хотите пойти со мной? — спрашивает она.
Наверное, уже не в первый раз.
Ева смотрит на меня.
Она ждёт, чтобы я ответила, хотя сама может получить от
Я молчу.
Но делаю шаг вперёд.
Ева тоже.
Амарис улыбается, удовлетворённая.
— Я представлю вас королеве Города Ведьм и нынешней королеве-матери Сулеги.
Она разворачивается, и мы следуем за ней.
Кайя идёт позади, держа почтительную дистанцию, но это не мешает блуждающим огонькам кружиться вокруг нас.
Скоро фигуры, что ждали по ту сторону, становятся чётче.
В основном это взрослые женщины.
Но есть и мужчины.
И девочки, и мальчики.
Есть даже старухи.
Все они — здесь ради нас.
Когда мы подходим ближе, я вижу их лица.
Они стоят и улыбаются.
Мы проходим сквозь толпу, которая расступается, образуя живой коридор, ведущий к концу моста.
И там, в самом конце, с руками, сложенными на коленях, в скромном, но красивом платье мягкого голубого цвета, выделяется одна женщина.
Она одна.
Люди окружают её, но держатся на почтительном расстоянии.
И я понимаю, кто она, ещё прежде, чем мы подходим ближе.
Её волосы тёмные, длинные, ниспадают свободной волной на плечо.
Её глаза светлые… или, по крайней мере, мне так кажется в полутьме.
Когда она делает шаг вперёд, к нам, я замечаю движение позади неё.
Едва заметное, но ощутимое.
Молодой мужчина, красивый, с напряжённой рукой, лежащей на рукояти меча.
Он следит за каждым нашим движением, готовый вмешаться, если его королева приблизится слишком близко.
— Камилла, — шепчет Кайя и слегка склоняет голову в знак уважения. — Королева-мать Сулеги.
— Я рада приветствовать вас в шабаше Сулеги, Дочери Мари, — говорит Камилла. Её голос мягкий, но полон власти. — Что привело вас сюда?
Мы обе слегка склоняем головы, не зная, как нам следует вести себя. Затем переглядываемся.
— Нам нужны ответы, — шепчу я.
Камилла внимательно нас разглядывает.
Её лицо — спокойное, благожелательное.
В нём нет тщеславия, как у королевы Морганы, нет высокомерия, что пряталось в улыбках Лиры.
Но всё в ней говорит о том, что она королева.
Королева, которой не нужно постоянно доказывать, что это так.
— У вас их отняли, когда вы были ещё детьми, — говорит она. — И теперь вы хотите узнать, кто вы. Мы можем дать вам ответы. Но это не всё, что вам нужно. Верно?
Ева бросает на меня взгляд.
— Война близко, — говорю я.
— Я знаю. Генерал Сулеги поддержит Эрею в возвращении её земель.
Я качаю головой.
— Война больше. Жестче. Важнее. Война за свободу всей Земли Волков.