Всего лишь измена
Шрифт:
Губы дрожат, я плотно сжимаю их, чтобы не выдать себя. Придавив листок правой ладонью, склоняюсь над ним.
«Интерпретация…», — слово-то какое!
«Комбинированный индекс отцовства: 202,775,228»…
«О чём это?», — думаю я.
Но взгляд переходит правее. И сочетание слов «вероятность отцовства» провоцирует нервную дрожь. Я считаю девятки. Их восемь! Зачем столько много? По-моему, хватит и двух. 99,9999995 %
«Предполагаемый отец не исключается, как биологический отец тестируемого ребёнка. Исходя
Возвращаю себе хладнокровие. Обращаю свой взгляд на него:
— Что это?
— Тест ДНК, — Никита следил за мной всё это время. И цедил по глотку свой «нектар».
— Какого чёрта? — продолжаю смотреть на него.
Он усмехается сдержанно:
— Это я собираюсь спросить у тебя, Виталина, — глаза так и сверлят меня, — Почему не сказала?
— О чём? — продолжаю держать оборону.
— Об этом! — он тычет в бумажку.
Которую рву на куски. Демонстративно бросаю их в урну, стоящую сбоку. Один остаётся лежать на полу.
Никита, качнув головой, и отпив ещё виски, бросает:
— Понятно.
— Что именно? — требую жёстко.
Он делает вдох:
— У нас общая дочь.
— Это ещё нужно доказать! — я кривлюсь.
— Только что ты порвала доказательства, — Никита кивает на урну, — Но факт остаётся фактом.
Я злюсь всё сильнее:
— Не знаю, где ты раздобыл этот тест, но в нём нет ни капельки правды!
— Хорошо, — соглашается он, так легко, что не верится, — Если ты уверена в том, что она не моя дочь, тогда и говорить не о чем.
— Я уверена в этом, — цежу я сквозь зубы.
Лицо его непробиваемо:
— А вот я не уверен.
— Богачёв, что ты хочешь? — я делаю вдох, успокоившись.
Он пожимает плечами:
— Хочу знать, что ты скрыла.
— Чудесно! — смеюсь, — Ты свою жизнь пустил под откос, а теперь и мою собираешься?
— Нет, Вита! Нет, — он оставляет стакан и пытается взять меня за руку.
Только я прячу руки.
— Я, напротив, хочу быть причастным. Пойми! Моя жизнь обнищала. В плане духовном. Я сейчас совершенно один! Всё, что есть у меня, это всё, — он обводит руками пространство, — Для чего? Для кого?
— Никит, — говорю, — Мне не нужно от тебя ничего. Ни участия, ни денег, ни встреч. Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое!
Его профиль смурнеет, слегка заостряется. Видно, как он огорчён. А чего ожидал? Что я брошусь в объятия? Лет девятнадцать назад, может, и бросилась бы. Но не теперь!
— Тебя, — произносит, — Не Майю?
У меня от лица отливает вся кровь. Чувствую слабость. Прохладный стакан, как зацепка, как связь с этим местом. Держусь за него.
— Да как ты смеешь? — слов недостаточно, я понимаю, как трудно дышать, — Как ты смеешь на что-то рассчитывать? Ты… Ты просто никто!
Я встаю. Собираюсь глотнуть напоследок Мохито.
Но Никита бросает:
— А Майя? Она не должна узнать правду… о нас?
В какой-то момент я теряю контроль над собой. И так крепко сжимаемый мною стакан, опрокинувшись вслед за ладонью, пустеет. Я удивлённо смотрю
— Исчезни! Не смей мне звонить! Если ты хоть приблизишься к дочери, я заявлю на тебя! — это мой голос звучит. Это он произносит все эти угрозы.
Я так зла на него, что будь рядом ещё один полный стакан, то могла опрокинуть и этот.
— Виталина! Вита! — доносится в спину.
Мне плевать на него. На бармена, который застыл в изумлении. На охранников, вскинувших руки. Никита даёт им команду меня пропустить, и амбалы отходят от двери. Пробегаю меж ними, спешу! Сердце бьётся в каком-то отчаянном ритме. Сев в машину, с трудом умудряюсь её завести.
— Ненавижу тебя, ненавижу, — шепчу.
Когда мой Фольксваген рычит, я буквально вцепляюсь в округлость руля. Выезжаю с просторной парковки. Слишком борзо давлю на педаль! И, поняв, что меня продолжает трясти, торможу.
«Тихо, тихо», — пытаюсь себя успокоить. Никто за тобою не гонится. Ты никому не нужна. Но от слёз в глазах мутно. Пусть я не нужна! Только Майя… Она не должна узнать правду о нас. Не должна! А иначе…
Я решаю не ехать домой. До тех пор, пока не верну себя в чувство. Раз уж я, по легенде, у Милки, то к ней и поеду! Кто как ни Мила поддержит? Пожалуй, пора рассказать своей лучшей подруге, какой в моей жизни бардак.
Константин
Будильник звонит, вырывает меня из объятий Морфея. Я не особенно верю во все эти современные гаджеты. Это Антошка у нас — поколение z! А я отношу себя к старому, доброму x. Именно им обозначены все неизвестные в теоремах. Загадочный символ! Впрочем, такой же, как я. Так что, даже последней модели смартфон не заменит мне важных устройств, наполняющих жизнь.
И часы на запястье, и будильник на тумбочке. Все выполняют свой ряд важных функций! Выключаю последний, издаю тихий стон, продолжая лежать. Рядом пусто. Я щурюсь, смотрю на постель, где ещё видна вмятина Витки.
Вспоминаю, что было вчера…
Нет! Лучше забыть. Ведь это же полный абсурд! Это был кто-то другой, а не я. Я бы так точно не сделал. Я бы сначала предпринял попытку узнать всё из уст самой Виты, а не ехать к подруге. И слушать её откровения. А после, сойдя с ума, оты… Оттра… Заниматься безудержным, быстрым, конкретным. Совершенно ненужным мне сексом. И с кем? С её лучшей подругой, Миланой!
Да, у нас с Милой было однажды. Но, то было «до». До всего! До замужества, Майи, до того, как говнюк Богачёв её бросил. Уехал.
Вернулся… Опять!
«Боже», — я мну физиономию. Жутко противно! В первую очередь от себя самого. От того, что я сделал вчера. И ведь, вроде ж не пьяный? Просто был не в себе. Но Милана не скажет, ведь правда? Зачем ей такое? Она промолчит! Промолчим мы оба. Забудем! Или сделаем вид, что забыли? А я в свою очередь сделаю вид, что не знаю о том, что моя благоверная, самая лучшая в мире жена, изменяла мне с тем, кто по странному стечению обстоятельств, остаётся отцом нашей дочери.