Всего лишь папа
Шрифт:
— Ужас какой… А мозаики выше — чей шедевр?
— Мозаики изображают жизнь Девы Марии и, на самом деле, они не являются оригинальными, которые создал в 1381 году орвиетанский мастер Пьеро ди Пуччьо, потому что их очень много раз реставрировали, если не сказать полностью переделывали. Какие-то из них скопированы с фресок или картин более позднего периода, и это видно по стилю прорисовки человеческих фигур… — рассказывал я, запрокинув назад голову и глядя ввысь. Покосившись на Пьеру, я заметил, что в глазах ее отражается небо, отчего они приобрели синий цвет, почти, как у моей Каролины. — Обрати внимание на розу.
— Я разглядывала ее, когда пришла. Тоже
— Нет, — подтвердил я. — Розу создал Андреа ди Чьоне, или Орканья. В центре изображен лик Христа Освободителя, его окружают четыре мозаики — эти в самом деле принадлежат руке Пьеро ди Пуччьо и изображают четырех Учителей Церкви. Ну, а вокруг — бюсты и статуи святых и апостолов, выполненные из травертина. А теперь войдем внутрь. Только сначала я расскажу тебе кое-что любопытное, что ты вряд ли знаешь. Для чего в каждом городе строятся подобные Дуомо?
— Каждый уважающий себя город должен иметь грандиозный собор. Многие даже стремились поспорить с Ватиканом.
— Верно. Но Дуомо Орвието, построенный по желанию Папы Урбано IV в 1290 году, возведен вовсе не ради того, чтобы доказать значимость и мощь города, а совершенно по другой важной причине.
— По какой же?
— В 1263 году недалеко отсюда, в городе Больцена в маленькой церквушке произошло чудо: просфора начала кровоточить и забрызгала кровью рясу священника. Он очень испугался и решил эту просфору спрятать. Он отнес ее в ризницу, но поскольку кровь продолжала течь, то за ним остался след, и об этом чуде узнали в Риме. Папа направил сюда епископа, чтобы тот выяснил, что происходит. Убедившись в правдивости слухов, Папа учредил Праздник Тела и Крови Христовых, его отмечают третьего июля. В Орвието проходит действительно впечатляющее празднование, в которое вовлечен весь город.
— В этом году я поучаствую. — Пьера расплылась в улыбке. — Как я понимаю, эту реликвию перенесли сюда?
— Да. Для такой реликвии Папа и захотел создать грандиозный храм. Как только Дуомо был возведен, реликвию переместили под его своды. Она хранится в Капелле дель Корпорале. Войдем, наконец, — и с этими словами я подтолкнул Пьеру к двери.
Сколько бы раз я не бывал в этом храме, я не устану восхищаться им. Когда оказываешься под высоченными сводами среди черно-белых полосатых колонн, ощущаешь себя крошечной букашкой. Но своды не давят, напротив, под этими арками испытываешь чувство невероятной легкости, даже полета. Сквозь изящные витражные окна сюда проникает мягкий свет и будто несет с собой умиротворение.
Мы медленно двигались к главной капелле с ее знаменитым витражом работы Джованни ди Бонино, посвященным истории Марии и Иисуса. Разноцветное окно окружено древними фресками с эпизодами из жизни Мадонны. Некоторые из них выглядят подстертыми, но от этого они не теряют своей ценности.
— Между прочим, деревянное распятие — это произведение все того же Лоренцо Майтани, — сказал я и посмотрел на Пьеру.
Она напряженно всматривалась в алтарь, как мне показалось. Служитель церкви расставлял на нем букеты из белых цветов.
— Что-то не так? — тихо спросил я.
— Похоже, тут готовится свадьба, нам лучше уйти, — сдавленно прошептала она.
Только тут я заметил, что другой священнослужитель прилаживает букеты к деревянным лавкам, а к самому алтарю ведет белая дорожка.
— Мы еще успеем взглянуть на капеллы, — возразил я. — Вряд ли цветы раскладывали бы так неспешно, если жених и невеста
Пьера сглотнула, глаза ее увлажнились, а я принялся гадать, чем вызвана такая реакция. Жених оставил ее прямо перед свадьбой? Передумал жениться? Изменил? И пришлось отменять все приготовления? Да, это, конечно, очень болезненно наверное… А что если он вообще не приехал на церемонию? Я снова посмотрел на Пьеру. Она завороженно следила за тем, как служитель с любовью прикрепляет букет к ближайшей от нас лавке. Серые глаза Пьеры напоминали дождливое пасмурное небо, и даже слезы показались в них. Неужели моя последняя догадка верна? Раз она так расстроилась от одного вида свадебного букета…
— Пьера… — позвал я, беря ее под локоть. Она перевела на меня отрешенный взгляд. — Свадьбы вызывают в тебе негативные чувства? Почему?
— Потому что я много раз представляла себя в свадебном платье, но так и не надела его.
— Тебя… бросил жених в шаге от алтаря?
— Что? — Она вздрогнула и, казалось, вышла из транса. — Неважно. Пойдем в капеллы, раз ты уверен, что у нас есть время! — произнесла она дрожащим голосом и решительно зашагала к Капелле Сан Брицио, что расположена справа.
Я последовал за ней, теряясь в догадках. Она выглядела такой печальной! Мне невыносимо хотелось обнять ее и заверить, что однажды ее мечта непременно сбудется.
Тем временем мы достигли ажурных дверей, ведущих в капеллу. Они сделаны из кованого железа в 1337 году. Сразу за ними видно помещение, вся покрытое красивейшими фресками, посвященными епископу и покровителю Орвието — Сан Брицио.
— Все фрески принадлежат кисти Синьорелли? — уточнила Пьера.
— Начинали роспись Беато Анжелико и Гоццоли в 1447 году, но успели завершить только два свода и вынужденно прекратили работы. Только в 1499 году к росписи вернулся Синьорелли и закончил ее пять лет спустя. Эти фрески считаются шедевром итальянского Возрождения, потому что до этого в живописи не встречались изображения мощных тел во всей экспрессии, а также монстров Ада. Кстати, Синьорелли тоже нарисовал здесь себя.
— Где?
— Смотри сюда, — и я потянул Пьеру к фреске «Проповедь Антихриста». — В нижнем левом углу.
— Один из этих двоих людей в черном одеянии?
— Именно!
— А второй кто?
— Анжелико, который начал фреску. Присмотрись, есть и еще один знаменитый художник среди слушателей, а также один небезызвестный исторический персонаж, — сказал я, но сколько Пьера не всматривалась, так и не смогла никого идентифицировать. Зато я с удовольствием заметил, что из глаз ее исчезла невыносимая печаль. Она явно отвлеклась и забыла о своих горестях. Убедившись, что Пьера не может отгадать мою загадку, я сказал: — Слева в красной шапке Данте, его портрет, кстати, еще изображен на картине сбоку, можешь сравнить образы, — и я указал на портрет Данте, листающего книги. — А справа, видишь, гордый и немного надменный импозантный мужчина? Молодой Рафаэль.
— Ух ты! Модный парень!
— Да, он отличался аристократическими замашками, в том числе, в поведении и одежде.
Мы сместились к арке, на которой был написан Конец Света: с неба сыпались звезды, и люди в ужасе бежали куда-то. Сцена очень живо отражала всю драматичность момента. Затем мы перешли к фреске «Воскрешение из мертвых» — весьма впечатляющая работа, в которой были натуралистично прописаны обнаженные тела в их пластичном и медленном движении. Синьорелли невероятным образом удалось передать усилие, которое прилагали люди, чтобы вырваться из-под земли.