Встреча на Эльбе. Воспоминания советских и американских участников Второй мировой войны
Шрифт:
Как только мы очутились на западном берегу, Котцебу попытался связаться со штабом, чтобы сообщить наши координаты в Штреле. Дело осложняли помехи. Нелегко установить связь в военных условиях. Прошел целый час, мы начали волноваться. Котцебу намеревался выяснить у наших, везти ли русских на американские позиции или ждать, пока американцы прибудут к русским.
После того как сеанс радиосвязи наконец состоялся, мы снова сели в «джипы». С нами было двое русских парней. Проехали 3 мили до парома и опять переправились к русским. Когда добрались до берега, Котцебу кинул мне карту и сказал: «Молодец. Держи подарок». Я храню ее как сувенир. Мне за нее предлагали солидную сумму. Но я в жизни с ней не расстанусь.
Позже
Мы пили за встречу, звучали аккордеон и балалайка, все танцевали. Русские пели американские песни. Оказалось, что некоторые ребята умеют играть на гитаре. С нами было еще несколько человек из гитлеровских лагерей принудительного труда [32] . Русские девушки тоже были среди танцующих. Это было удивительное зрелище. Оно запомнилось мне навсегда. Эти воспоминания и сейчас скрашивают мою жизнь, несмотря на все ее трудности, главная из которых — всеобщее безразличие.
32
Имеются в виду концентрационные лагеря
Был и другой патруль — три человека под командованием лейтенанта Робертсона. Они тоже встретились с русскими, но их встреча оказалась почему-то важнее, хотя «джип» Робертсона подъехал к русским позициям в 16.30, через четыре часа после нашей встречи. У них был большой праздник. В обращениях Трумэна, Черчилля и Сталина имелся в виду только патруль Робертсона. Он усадил четырех русских в «джип» и повез их на американские позиции. На полной скорости мчался он в Требзен. А там их уже ожидали 400 корреспондентов — и американских, и наших союзников. Они знали, что что-то произошло, и, как говорится, грызли в нетерпении удила. Им предстояло сообщить новость, которую мир ждал со времен Сталинграда, а потом Нормандии. Волнующую, чудесную новость… Но ведь была и Клятва на Эльбе. О ней тоже надо было бы сообщить.
Когда вернулся Робертсон, в штабе, оказывается, тоже были разгневаны, но быстро успокоились. Слишком грандиозно и радостно было событие. Поскольку командование хотело, чтобы известие о встрече прозвучало из уст Трумэна, Черчилля и Сталина, был установлен контроль над распространением информации. Но то, как все произошло на самом деле, было лучше. Лучше, когда встречаются простые солдаты, такие, как мы или Робертсон. Без всякой официальности. Только так и должны встречаться армии.
Мне всегда казалось, что американо-советским отношениям с самого начала не везло. А вот если бы всем рассказали, как мы дали Клятву на Эльбе, наши чувства друг к другу приобрели бы глубину. Подумайте только о миллионах погибших русских, о громадных усилиях, предпринятых американцами, обо всех убитых женщинах и детях, о той маленькой девочке, которая и после смерти не выпускала из рук куклу.
Каждый год 25 апреля я прихожу на Мичиганский мост и раздаю прохожим листовки с призывом: «Остановите распространение ядерного оружия!». И если меня спрашивают, кто я такой, рассказываю о встрече на Эльбе. Дай бог, я приду на мост и на будущий год.
В Торгау есть обелиск высотой с двухэтажный дом. На нем изображены русские и американцы, пожимающие друг другу руки. По одну его сторону — американский флаг, по другую — советский. Установлен он на красивой зеленой лужайке на берегу Эльбы. Я старею. А когда умру, пусть меня похоронят в Торгау.
Печатается с разрешения «Пантеон букс»
В апреле 1945 года я служил в звании старшего лейтенанта офицером связи 104-й разведывательной роты 104-й пехотной дивизии «Тимбервулф». В соответствии с приказом по 7-му корпусу дивизия остановилась на западном берегу реки Мульде, и ее штаб разместился в городе Делице. В дивизии полагали, что русские находятся к востоку от Эльбы, но где именно, не знали.
33
Уильям (Билл) Шанк последние сорок лет работал страховым агентом.
Командующий корпусом генерал-лейтенант Коллинз решил установить, патрулируется ли район между Эльбой и Мульде. Он спросил нашего командира дивизии генерал-майора Терри де ла Меса Аллена, может ли кто-нибудь это выяснить. Генерал Аллен ответил, что у него есть подходящий человек.
23 апреля сразу после ленча мне и моему командиру, капитану Лондону, позвонил майор Фоснот, заместитель начальника разведки. Было принято решение послать трех человек со специальным заданием. Один из них — капрал из медчасти Джек Соловиц. Он знал немецкий. Вторым был бывший русский военнопленный, третьим — я. Нам было приказано двигаться в поисках русских на восток до города Торгау на Эльбе.
Той же ночью мы добрались до сторожевого поста в Веллауне, примерно в трех милях к северо-востоку от штаба и в трех милях к западу от Мульде. Там мы оставили две бронемашины. Их радиопередатчики были настроены на разные волны. Мы надеялись, что если встретим русских, то сможем сразу сообщить об этом в штаб. Взяли с собой стрелков для прикрытия, сели в десантный катер и перебрались на восточный берег. Это произошло в 22.30.
К югу от нас дивизионная артиллерия обстреливала фосфорными снарядами какой-то город. Я решил двигаться сначала на северо-восток, а затем на восток, прямо к Торгау. За исключением первых трех миль мы шли лесом, стараясь избегать населенные пункты.
Свет луны лишь иногда освещал наш путь, в основном мы шли, ориентируясь по звездам и компасу. До 1.30 ночи не встретили ни души, попались лишь собака да лошадь, запряженная в телегу. Обогнули три деревеньки и пересекли две боковые дороги. Вдоль первой из них тянулась линия электропередачи, напряженно гудящая проводами. Перейдя через вторую, мы вошли в заболоченный лес. Чтобы не сбиться с курса, двинулись вперед прямо по воде. Хотя впереди виднелся подъем, вода становилась все выше и наконец дошла нам почти до пояса. Увы, мы зашли слишком далеко, чтобы возвращаться обратно. Почти выбившись из сил, мы перебрались через ручей, пересекли еще одну боковую дорогу. Дальше лес чередовался с полями. Когда мы вышли на опушку, луна осветила огромное поле, лежащее на нашем пути. Оно также оказалось топью, и мы решили обойти его, двигаясь лесом на юг. Прошли около полумили, когда вдруг кто-то по-немецки приказал нам остановиться.
Мы могли бы избежать этой встречи, но тогда бы не узнали, на кого наткнулись. Ведь была вероятность — хотя и малая, что это были русские. Поэтому на приказ остановиться мы ответили по-немецки: «Мы друзья» — и вышли на небольшую поляну, где трое солдат вермахта нацелили на нас оружие.
Кобура у меня была расстегнута: на протяжении вот уже нескольких месяцев я упорно тренировался, учась мгновенно выхватывать из нее пистолет. Курок моего кольта был взведен, и в голове пронеслась мысль, что, если дела пойдут совсем плохо, я наконец испытаю свое счастье. Помню, тогда же подумал: что же будет с матерью, когда она узнает о моей бессмысленной смерти в последние дни войны. И потом — не смерти же мы искали, идя на это задание.