Встреча на Галактоиде
Шрифт:
– Ой, не могу, - заливался он, держась за живот.
– Брякнулась, как кюфта. Блямб!
Одна из девочек, по имени Сона, - худенькая, длинноногая, со светлыми кудряшками и большим голубым бантом - помогла Лилит подняться. На ее платье остались рыжие пятна от солярки.
– Хулиганы!
– гневно сказала Сона, выстреливая в мальчишек растопыренными ресничками.
– Нахалы...
– Кто нахалы? Мы нахалы? Ну, погоди!
Забияки ринулись в новую атаку. Девочки пронзительно щебечущей стайкой налетели на обидчиков. Потасовка скоро превратилась в общую свалку.
–
– крикнул Гагик - недавний противник Карена.
– Завуч на горизонте.
Но было поздно. Из дверей учительской показалась пышнотелая дама в облаке медно-красных волос.
– Это что за бесплатное представление в рабочее время?
– низким цыганским голосом окликнула она драчунов.
– Лили-ит! И ты?! Староста... Моя лучшая ученица... Гордость школы...
– Завуч наплывала океанским лайнером, от которого ни сбежать, ни укрыться.
– Майя Богдасаровна, - тоненько запела лучшая ученица.
– Мы не виноваты. Это все они...
– Ябеда.
– Выскочка, - прошипели в один голос Гагик с Кареном.
– Умолкните, негодники!
– артистически вскинув руку, прикрикнула Майя Богдасаровна.
– Не вынуждайте меня тревожить ваших родителей.
Давно прозвенел звонок на урок. Ученики разошлись по классам. Только четвертый "А" топтался в дверях, с любопытством прислушиваясь к разносу, учиненному завучем нарушителям дисциплины.
– Майя Богдасаровна, уже давно звонок дали, - сказала Сусанна непоседливая бойкая девочка, постоянно болтавшая на уроках и выводившая из себя учителей.
– Это кто мне напоминает про урок?
– возмутилась завуч.
– Ученица, которая никого, кроме себя, не признает?
Карен хихикнул и исподтишка дернул Сусанну за косу.
– Ой!
– вскрикнула та и звонко шлепнула Карена по руке.
– Опять?! А ну-ка, марш все в класс! Живо!
– У нас ваш урок, - робко подсказала староста, потому что завуч в административной горячке часто забывала про свои уроки.
– Знаю, - рассердилась она. И уже миролюбиво спросила: - Русский или литература?
– Литература!
– хором закричал весь класс.
...Вечером по телевизору показывали интересный фильм, и Карен засиделся позже обычного. Поэтому, забыв даже умыться, он поскорее юркнул в постель. Мама поправила одеяло, открыла форточку и присела на краешек постели.
– Ну давай, расскажи сказку, - сказал он, сладко зажмуриваясь.
– Большой ты уже. Пора и так засыпать. Без сказки.
– Это не я, а ты стала большая, - вздохнул Карен, вспомнив девочку с вороной. И, подумав, добавил: - Вообще-то хорошо... даже замечательно, что ты стала большая. Иначе ты не была бы моей мамой.
– Что значит - стала?
– не поняла мама.
– И все-таки обидно, что дети вырастают.
– А ты бы хотел всю жизнь быть маленьким?
– Если ты обещаешь, что будешь всегда приходить перед сном, чтобы пожелать спокойной ночи, - даже когда я вырасту, - то не хотел бы.
Мама улыбнулась и склонилась к нему. Когда они вот так тихонько переговаривались перед сном, ей казалось, что сын все еще маленький, теплый клубочек, нуждающийся в ее ласке. Да, наверное, так
...На сей раз двойник явился сам, без приглашения, без уговоров. Он бесцеремонно уселся на постель, то ли вторгаясь в сон Карена, то ли заставляя его проснуться. И заявил:
– Сегодня я тебе сам кое-что покажу.
...Парень и девушка шли по мосту, зависавшему над ущельем. Остановились, облокотившись о перила, заглянули вниз. Там, на дне ущелья, извивалась голубая речка, будто кем-то оброненная ленточка. Мост был высокий, и ее шум не достигал их слуха. Она молча пенилась, огибая большие валуны, подминая под себя маленькие.
На одной стороне ущелья зеленым блюдом, гигантским радаром, чем-то не то космическим, не то доисторическим, виднелся стадион. Карен сразу узнал его. На другой стороне - город, подступавший к самому обрыву, вздыбившийся туфовыми многоэтажными громадами. Его город.
Молодым людям было лет по семнадцать-восемнадцать. И оба были до смерти влюблены друг в друга, хоть и старались не выдать себя. У парня звонкие голубые глаза, чуть скуластое лицо, спортивная фигура.
Карен незримо приблизился и... слился с ним. И в ту же секунду ощутил прилив нежности к стоящей рядом девушке. Девушка была тоненькая и гибкая, как наполненный соками весенний прутик. Узкое нежное лицо, черные глаза. Такие черные, что, раз заглянув в них, уже невозможно было отвести взгляда. Ветер играл ее длинными тяжелыми волосами. Карену вдруг ужасно захотелось, чтобы девушка поцеловала его. Как мама? Нет, по-другому. Совсем по-другому. Карен-мальчик, непрошенно ворвавшийся в свое взрослое тело, возмутился. Ведь он был непоколебимо уверен, что ни одна женщина, кроме мамы, не смеет целовать его. Но глаза девушки смотрели так трепетно... Он смутился. И чтобы скрыть свое смущение, вдруг вскочил на перила и, к великому ужасу девушки, пошел по ним, балансируя руками над пропастью. Она онемела, не смея закричать, окликнуть его. Ведь один неверный шаг...
– Немедленно слезь!
– прошипел знакомый голос в самое ухо.
– Болван.
Карен покорно спрыгнул с перил, но милиционер, успевший заметить вопиющее нарушение всяких правил, уже быстро приближался к нему, зажав в руке свисток.
Трусливо бросив себя взрослого на съедение разгневанному милиционеру, Карен постыдно сбежал обратно к себе в постель.
– Ты доволен?
– спрашивал двойник, осуждающе раскачиваясь в воздухе. Тебе самому понравилась твоя выходка?
Карен насупился и виновато молчал.
– А если бы он... ты свалился с моста?
– Но ты же говорил, что мы не можем влиять ни на прошлое, ни на будущее, - нашелся Карен.
– Значит, из-за меня он... я... не мог бы свалиться.
– Что подумает о нем его девушка?
– Но ведь они тотчас все забудут. И милиционер, и шоферы проезжавших мимо машин...
– Ишь какой сообразительный, - смягчился двойник.
– Ты хоть понял, кто эта девушка?
– Откуда мне знать? Я только заметил, что она очень красивая. Я вроде бы даже не встречал таких ни в кино, ни на улице.