Встреча на Галактоиде

Мандалян Элеонора Александровна

– А ты, конечно, знаешь все?

– Нет, не все. Но многое знаю. Да и тебе жаловаться грех. Ты ведь тоже кое-что увидел с моей помощью из того, что другим и не снилось.

– Ну, коли так, будь добреньким, помоги с твоей помощью еще одну вещь понять.

– Летающие тарелки?

– Ах, ты еще и мысли читаешь!

– Чудак. Я ведь неотделим от тебя. Мы как бы одно целое.

– Это хорошо, - решил Карен.
– Понимаешь, мы часто спорим с ребятами про летающие тарелки.

Одни верят в них, другие - не верят.

– А сам-то ты во что веришь?

– Я не знаю. Вот если бы увидеть своими глазами...

– А покататься на ней не хочешь?
– с серьезным видом спросил вдруг двойник.
– Могу устроить.

– Шутишь!
– глаза Карена так и вспыхнули.

– Ни чуточки. Завтра ночью. Жди...

– Ур-ра-а-а!
– закричал Карен, забыв, что все спят.

В комнату вошла взволнованная мама в длинной ночной сорочке. Увидела сидящего на постели сына.

– Карь, ты что?
– спросила она сонным голосом.
– Ты зачем кричал? Плохой сон увидел?

Карен пробормотал что-то невнятное и завалился на подушку.

– Господи, теперь во сне говорить начал, - сокрушалась мать.
– Что-то с ребенком неладное. Может, прав был экстрасенс? Может, зря я его не послушалась...

Она коснулась губами лба сына, пощупала ворот пижамы - не влажный ли. Успокоившись, укрыла одеялом до самых ушей и на цыпочках вышла из детской. Карен крепко спал.

* * *

На следующий день в школе он сам затеял разговор о летающих тарелках:

– Кто о них что знает - пусть выкладывает.

– Я слышал, они превращают в пыль самолеты, - заявил Гагик.

– А я, что база их на Луне, - подхватил другой.

– Не на Луне, а в Бермудском треугольнике. Они ныряют на дно океана и оттуда же вылетают. И еще, они летают с любой скоростью, поворачивают под любым углом, зависают в воздухе - и все это абсолютно бесшумно.

– А управляют ими зеленые человечки.

– Гуманоиды! Карлики и великаны. Хватают людей, затаскивают в свою тарелку и делают над ними всякие страшные опыты, а потом выбрасывают. И эти люди ничего не помнят - у них отнимают память.

– Бывало, люди не возвращались вовсе.

– Может, гуманоиды их забирают на свою планету?

– А может, убивают?

– Убивают!
– убежденно констатировал Гагик - У-у, гады!

– Да не верьте вы всяким россказням, - сказал отличник Степа.
– Сказки все это. Мой папа ни разу их не видел.

– Его счастье, - заметил Гагик.
– А то бы они его...
– Сделав зверское лицо и скрючив когтями пальцы, он продемонстрировал, как бы гуманоиды задушили Степиного папу.

– В общем, так, - торжественно и звонко перекрыл голоса Карен и сделал

паузу, чтобы привлечь всеобщее внимание: - Кто хочет увидеть летающую тарелку, пусть не ложится сегодня до полуночи спать.

– А ты-то откуда знаешь?
– спросил кудрявый, как пуделек, Араик. Тебе что, по рации про их маршрут сообщают?

– Да вроде того, - самодовольно заявил Карен, наслаждаясь произведенным впечатлением.
– Сегодня... ночью...
– он отчеканивал каждое слово, - за мной... ПРИЛЕТЯТ.

– За то-обо-ой?

– Прилетят?

– Сегодня? Ночью?

– А что тут такого?
– небрежно усмехнулся Карен, закладывая руки в карманы.

– Треп!
– снова скептически отмахнулся Степа.
– Нет никаких тарелок.

– Уж больно много ты на себя берешь, - вступился кудрявый Араик.

– Вот именно, - поддержал и Гагик.
– Ты же носа от учебника не отрываешь. Зубрила. Где тебе знать, что в небе делается.

– Я-то, может, и не знаю. А вот мой папа - летчик-международник. Уж он бы мне рассказал, если бы что увидел.

Отношение ребят к Степе сразу изменилось. Летчик-международник - это, пожалуй, авторитет.

– Выходит, и правда натрепался Карен, - сказал легковерный Араик, переметнувшись на сторону отличника.

– Ма-альчи-ики-и! Зво-оно-ок!
– прокатилось по коридору цыганское контральто медноволосой Майи Богдасаровны.
– А ну-ка, в класс.

Стоило Карену усесться за парту, как он услышал знакомый, в сущности свой собственный, голос: "Имей в виду, я откидываю косточку влево".

– За что-о?
– взвился над партой Карен.

– Манукян! Прекрати, - сердито одернула его математичка - женщина, пережившая войну, разговаривающая с учениками зычным мужским голосом, будто перед нею не четвероклашки, а рота новобранцев. Но голос ее и мнимая строгость пугали детей лишь при первом знакомстве. На самом деле она была добрая и незлобивая.
– Что ты скачешь, как фашист по русскому снегу, а? Или тебе там фугаску подложили?

Класс дружно грохнул, и все посмотрели на Карена. А староста, подслушавшая мальчишеский разговор, ядовито заявила:

– Анна Петровна, он к взлету готовится.

Дети расхохотались еще громче.

"Все ты, - мысленно сказал Карен, и лицо его стало сердитым.
– Что молчишь? Говори, за что косточку влепил?!"

"За хвастовство. Зачем ты перед ребятами выпендривался?"

"Да я ж..." - Карен запнулся: а ведь действительно, выпендривался.

"В общем, так...
– беззвучно говорил двойник, - даже если ты меня никогда больше не увидишь, знай, я всегда с тобой. И неусыпно перебираю косточки: вправо - влево..."