Всячина
Шрифт:
– Ты веришь ему?
– А хрен его знает. Как проверить, если сам говорит, что все уничтожено? Но по ощущению общему - могло такое быть. И дед так правдиво все описывал.
– Да где он служить-то мог в то время?
– Похоже, в ГРУ. Военные всегда с МВД на ножах были...
...
Ранним утром из третьей квартиры вытаскивали носилки с телом Кузьмича. Санитары говорили, что у старика было кровоизлияние. Нельзя при слабых сосудах столько пива пить - рвет их, старых, как хомячков. Какие-то военные, вызванные врачами, осматривали комнату, рылись в шкафу, делали опись вещей. У старика
– Товарищ капитан,- обратился здоровый мордастый сосед, вышедший в коридор в розовом махровом банном халате и китайских тапках на босу ногу.- А правда, что Кузьмич наш офицером был?
– Майором запаса, да.
– Он, болтают тут у нас, в спецназе служил?
– Какой спецназ? Пожарный всю жизнь. И звание у него не армейское, а внутренней службы.
– А ордена?
– Медали у него одни. Юбилейные, да за выслугу.
– Так он же вроде еще и воевал?
– В сорок пятом ему шестнадцать всего было... Ладно, ребята. Пойдем мы уже.
...
– Ну?
– Вот тебе и ну. Говорил же Кузьмич, чтобы не болтали лишнего.
– А чего ж ты полез тогда к этому капитану?
– Так, надо же было как-то сыграть. А то было бы совсем подозрительно - сосед умер, а мы и не удивляемся даже. Пили вместе - и пофиг всем на человека.
– А контора, видишь, и в старости достает. Не спят.
– Интересно все же, кто на Кузьмича стукнул? Вот что меня теперь мучить будет.
– И меня...
Талант
В кабинет директора школы бочком-бочком прокрался какой-то совершенно не местный тип. Городок был маленький, все и всех тут знали - так вот этот как раз был совсем не отсюда. И по одежде, и по повадкам своим осторожным, по прическе странной - чужак.
Он подсел на указанный ему стул, а потом, оборачиваясь на закрытую дверь, полушепотом объяснил свою миссию.
Новое открытие. Гениальное. Оно же - изобретение. Специальный аппарат, испускающий специальные мыслительные волны. Повышает талант ребенка от десяти до ста процентов - в зависимости от податливости мозга. Гарантировано. Но - дорого. Потому что нигде в мире, кроме как тут и прямо сейчас. Проездом. А то, что дело дорогое, так он, проезжий, для того к директору и зашел. Договориться.
– Десять процентов, - сказал он строго, еще раз зачем-то оглянувшись на дверь.
– А звать-то вас как?
– спросил директор, как бы невзначай кивнув, соглашаясь.
Был предъявлен паспорт общего образца. Из паспорта следовало, что изобретателя зовут Александром Григорьевичем, фамилия его была длинная - Пиотровский. Вот сама эта фамилия еще раз подтвердила, что все серьезно. Потому что - такая фамилия. Именно такими должны быть фамилии у настоящих ученых и изобретателей. Ну, еще Эйнштейн, конечно. Но у того чистая теория. Формулы непонятные и сплошное емцеквадрат. Тут же - специальные мыслительные волны и настоящий аппарат для их испускания. Экспериментальная модель.
– А на взрослых - никак?
– поинтересовался директор.
– Поздно, - вздохнул Александр Григорьевич.
– Раньше бы. Хоть даже и перед выпуском из школы, когда уже самые эти таланты пробиваться начинают.
Договорились о завтрашнем дне.
Потом, когда приезжий ушел в гостиницу, директор поднялся к выпускникам и, остановив движением ладони вещающую что-то умное математичку, сообщил, чтобы завтра приносили деньги, потому что будет специальный эксперимент с мыслительными волнами. И многие после этого станут просто талантами.
– Это, - сказал он вполголоса, внимательно глядя в лица, обращенные к нему, - Большой секрет совершенно и новое научное изобретение. Так что кроме родителей - ни-ко-му! Понятно?
Старшеклассники всегда были самыми понятливыми. Они и тут сразу поняли, что не будет какого-то урока, и приняли это с воодушевлением. А деньги... Что - деньги? Перед выпуском они и так летели из семей, так уж сразу и сюда - понятное дело. Тем более - обещали добавить таланта.
...
Секретный прибор был в черном коленкоровом чемоданчике. Сверху была большая красная кнопка. Сбоку - решетка, как у микрофона. Эту решетку изобретатель и большой ученый Пиотровский, как его представил директор, направил на класс, а потом нажал большую красную кнопку. Прислушался к чемоданчику, прижав ухо к решетке, и нажал сильнее. Внутри что-то слегка зажужжало.
– Не спать! Смотреть сюда!
– повторял большой ученый в течение всех десяти минут работы уникального прибора.
Потом он отвечал на вопросы о мыслительных волнах и о талантах, и о том, как и на сколько именно поднимается талант после такого облучения. У всех, сказал он, по-разному. Но минимальная прибавка в таланте - десять процентов. Это просто гарантировано и проверено. А максимальная - все сто. То есть, талант мог вырасти в два раза уже после одного сеанса облучения.
- Эх, жаль, - говорил со вздохом Александр Григорьевич, - Что нет у меня на вас времени. Такое вот облучение надо было делать с первого класса. Каждый учебный год. И тогда рост таланта был бы - в десять раз! Представляете? В десять раз больше таланта!
Кто-то из отличников черкал бумагу, делал расчеты, кричал с места, что получается не в десять, что тут другая пропорция, но ученый пресек разговоры просто:
– Я же вам говорил, что бывает десять процентов, а бывает - сто. И у всех по-разному. Вот и в десять раз - это не точная цифра, а усредненная, можно даже сказать - рекламная, чтобы понятно было каждому. На самом деле, кто-то из вас уже вдвое талантливее, чем был вчера. Осталось только талант этот свой проявить и применить.
И тут-то все сразу и замолчали. Потому что - а какой же именно талант? И как его проявить и куда применять?
– У всех - разный. Вот то, что все дети талантливы - это аксиома. Просто один талантлив в математике, например, другой - в химии, а третий, наоборот, в приготовлении пищи или в шитье, или еще в чем-то прикладном. Надо просто этот талант в себе найти. Разыскать то, что лучше всего получается. И тогда - применить. И будет у нас тогда целых тридцать человек самых настоящих талантов.
– Двадцать девять, - заметил из своего угла учитель, чей урок был занят научным экспериментом.
– Смирнова не принесла деньги.