Вторая жизнь Арсения Коренева книга четвёртая

Марченко Геннадий Борисович

Несколько минут под внимательными взглядами семейства Лебедевых я чиркал по бумаге текст и над каждой строчкой – аккорды, как я их помнил. А потом взял в руки гитару и запел:

Высока, высока над землёй синева,Это мирное небо над Родиной,Но простые и строгие слышим слова:«Боевым награждается орденом...»

Эта вещь в исполнении Муромова никогда не входила в список моих любимых, но под гитару, в отличие от оригинальной, насыщенной электронными звуками версии, слышалась ещё более-менее. Хотя бы не такой попсовой. Несмотря

на вполне нормальный текст, автор музыки, а впоследствии ещё и исполнитель Михаил Муромов превратил песню в какой-то попсовый шансон.

Но присутствующим зашло, а особенно Сергею Михайловичу. Тот настоял, чтобы завтра на студии была записана и эта песня. Снова при мне позвонил этому Валере и сказал, что песен будет две. А потом заявил мне, что предложит эту вещь редактору праздничной программы. А я что? Да бога ради, с меня не убудет. К тому же мне не привыкать, когда мои песни – пусть даже условно мои – в исполнении какого-то популярного деятеля искусств звучат и по ТВ, и по радио.

Дальше мы ещё немного посидели, отведали на десерт и пирог, и «Наполеон», после чего я сердечно попрощался с хозяевами. Настроение было прекрасным, я понял, что не зря принял приглашение Лебедевых. И люди они симпатичные, да ещё и с песнями вон собираются помочь… Вернее, Сергей Михайлович собирается, хотя идею с Днём милиции как раз Рита предложила.

Утром я проснулся ровно в семь, без всякого будильника. В прекрасном состоянии души и тела отправился на пробежку с последующим выполнением комплекса физических упражнений на свежем воздухе, благо что ясная погода бабьего лета располагала. После контрастного душа и завтрака принялся перекладывать на ноты песни про оперов и орден. Спасибо Гришину, научил в своё время нотной грамоте, а то бы такой знаменитый (хе-хе) композитор, не знающий нот, выглядел бы настоящим посмешищем. Уложился впритык к отъезду.

Едва не опоздал. Понадеялся на своё знание Москвы, примерно знал, где находится улица Качалова – в моём будущем после развала СССР снова Малая Никитская, но поплутать пришлось. Ещё и ремонтные работы велись на улице Наташи Качуевской, которой опять же в моём будущем-прошлом вернули название Скарятинский переулок, пришлось искать объезд. Так что приехал без пяти и чуть ли не бегом кинулся на проходную, где меня уже ждал Лебедев.

Был он вновь гражданском, в строгом и скромном костюме. Пожали друг другу руки и отдали на проверку паспорта молоденькому милиционеру на вахте. Тот первым взял мой паспорт, сверил со списком, вернул, затем взял паспорт Лебедева.

— Товарищ генерал-лейтенант? — спросил он, поднимая взгляд.

— Он самый.

— Извините, сразу не узнал, — сказал он, вставая и прикладывая ладонь к фуражке. — Здравия желаю!

— Да бросьте, у нас неофициальный визит, — улыбнулся Лебедев. — Могу я паспорт забрать?

— А, да, конечно... Держите.

Я шёл по коридорам Дома радио за Сергеем Михайловичем по застеленному линолеумом полу. Идти пришлось долго, малая музыкальная студия, куда мы двигались, располагалась в относительно новом крыле здания.

— Приветствую вас, Сергей Михайлович!

Валерой

бородатый мужик, глядевший на нас сквозь линзы с сильными диоптриями, чем-то похожий в сумме на Шевчука, только худее.

— А это вот тот самый Арсений Коренев.

Валера протянул мне узкую ладонь с длинными пальцами, которую я осторожно пожал. Почему-то мне казалось, будто эти пальцы, которые могли принадлежать пианисту, очень легко сломать.

— Что-то я музыкантов не вижу, — напрягся Лебедев.

— Обещали приехать все вместе. Наверное, немного задерживаются.

— А кто будет?

— Лёша Белов, Володя Матецкий и Миша Соколов. Может быть, слышали – группа «Удачное приобретение»[4]. Они так-то больше к ритм-энд-блюзу склоняются, но когда надо, то могут сыграть всё, что угодно. Инструменты у нас все имеются, включая барабанную установку – вон стоит – так что приедут налегке.

Ничего себе, сам Матецкий, написавший позже «Лаванду» и ещё кучу эстрадных хитов для Ротару и других исполнителей.

— Вы не сильно торопитесь? — спросил Валера.

— Арсений, вы не торопитесь? — повернулся ко мне Лебедев.

— Да нет, хоть до вечера могу тут пробыть. Кстати, наверное, нужно оплатить их… да и вашу работу? — повернулся я к Валерию.

— Не нужно, — махнул рукой тот. — Я им тут бесплатно уже целый альбом, наверное, записал. А я сам в долгу перед Сергеем Михайловичем.

— Ну, Валера, какой это долг…

— В долгу, в долгу, — повторил Валера.

Впрочем, в чём была суть этого долга, я так и не услышал. Музыканты прибыли минут десять спустя. Оказалось, таксист, который их вёз, тоже угодил под дорожные работы, решил проехать дворами, уверяя, что знает проезд, но там ворота в подворотне, которые якобы всегда были открыты, оказались на замке. Можно было пройти только через встроенную в ворота дверь. В общем, они заплатили таксисту и до Дома радио оттуда добрались пешком.

— Ну тогда вы работайте, а я по кое-каким своим делам съезжу, — сказал Лебедев. — Через пару часов вернусь.

И ушёл. Решили сначала записать «оперов». Я раздал парням размноженную вручную партитуру, затем под имевшуюся здесь в наличии акустическую гитару повторил своё вчерашнее выступление, услышав одобрительные комментарии музыкантов, а дальше пошёл рабочий процесс. Каждый инструмент и голос записывались отдельно. В припеве Валера логичного сразу же предложил записать не только мой голос, но и наложить на него голоса Белова и Матецкого, добившись аналога хорового звучания.

Часа за полтора мы записали несколько дублей, и только последний удовлетворил всех без исключения. И тут же после небольшого перекура и чаепития, устроенного Валерой, у которого помимо электрического чайника с заваркой и сахаром нашлись чашки на всех, засели за «орден». На часах было около трёх, когда мы и с этой песней закончили. К тому времени Лебедев вернулся и скромно сидел рядом с Валерой, глядя на нас через звуконепроницаемое стекло. То есть они-то всё слышали через наушники – второй парой хозяин студии поделился с генералом.