Вторая жизнь Арсения Коренева книга четвёртая
Шрифт:
— Отлично! — заключил Валера. — Теперь сажусь сводить дорожки и окончательный вариант записывать на магнитную плёнку. Всем спасибо!
Музыканты из «Удачного приобретения» начали с нами прощаться.
— Ну, мужики, должен буду, — сказал я им. — Если кому здоровье поправить надо будет – обращайтесь.
— А ты что, ещё и врач? — удивился Лёша Белов по прозвищу «White».
Мы с ребятами в процессе работы как-то быстро перешли на «ты», включая Валеру, и я уже чувствовал себя среди них вполне комфортно, как будто мы были знакомы не один год.
— Кардиолог, это моя основная профессия. А музыка –
— Ничего себе. Какие у нас врачи разносторонние, — улыбнулся Володя Матецкий.
— Так ты только сердце лечишь? — уточнил Алексей.
— Не только, много чего. Я ж ещё и иглорефлексотерапией занимаюсь.
Далее ещё пара минут ушла на объяснение, что это такое. Сергей Михайлович тоже прислушивался с интересом. В итоге закончилось всё тем, что я пригласил к себе на сеанс в больницу Матецкого, которого уже несколько дней мучил камень в почке и периодически заставлял музыканта от боли чуть ли не лезть на стену. Врачи предлагали лечь на операцию, но Володя надеялся, что камень всё-таки выйдет сам, для чего по совету одного знакомого литрами хлестал тёплое пиво и принимал горячие ванны. Договорились, что завтра он появится у меня в отделении.
— Сегодня нам ещё выступать в ресторане «София», — сказал Матецкий. — Раньше полуночи дома не появлюсь. Так что прям вот с утра не обещаю, но до обеда буду.
— Кстати, бывал когда-нибудь в «Софии»? — спросил Белов. — А то приезжай, проведём. И девушку свою бери.
— Так её у меня и нет пока. Вернее, была в Пензе, мы тихо-мирно расстались, а новой обзавестись пока не успел.
Тут же подумал о Марине, и стало чертовски стыдно. С другой стороны, я ей ничего не обещал, и она с этим согласилась.
— Ну, в Москве за этим дело не станет, — ободряюще ухмыльнулся Лёша.
Я уж грешным делом подумал о Рите. Не пригласить ли её, но тут же от этой идеи отказался. Побывал один раз в гостях, узнал, что папа – генерал-лейтенант, рулит целой Академией, и сразу тащить её в ресторан? Некрасиво как-то получится.
Вот если пригласить девушку в какое-нибудь по-настоящему культурное место… Ну, скажем, в театр или музей. Хотя музеем её не удивишь, не место для свиданий с москвичкой. Вот если бы какая-то статусная премьера в театре…
Да и самому надо культурно развиваться, а то всё работа да работа. Эта вот вылазка на студию – и то благодаря настойчивости Лебедева-старшего.
Я задержался вместе с ним в ожидании, когда Валера всё сведёт и запишет на плёнку готовый материал. Очень уж хотелось услышать, что получилось.
Звукорежиссёр сидел в наушниках, поэтому мы с генералом могли общаться, не отвлекая его от работы.
— Кстати, Арсений, читал я статью в «Комсомолке», где вы на пару с журналисткой весьма откровенно высказывались о так называемом социальном лифте для детей партноменклатуры и прочих заслуженных работников из разных отраслей, которым под силу сделать жизнь своих отпрысков безоблачной. Сами додумались или кто подсказал?
Наши взгляды скрестились и, не отводя глаз, я сказал:
— Сам додумался. Научился подмечать то, что многие мои ровесники не замечают. И вселяет надежду тот факт, что такая же молодая журналистка не только подхватила, но и развила мою мысль. Значит, наше поколение не совсем ещё потеряно.
— Ну, я никогда и не считал
— А вы ни разу с подобным не сталкивались? — задал я встречный вопрос. — Ну признайтесь самому себе, что регулярно наблюдаете случи кумовства. Вот, к примеру, по ряду причин некто, породнившись с человеком из верхних эшелонов власти, начинает рулить. И хорошо, если человек способный и талантливый, а если алкоголик и бездарность? Который прёт как танк, сметая все на своем пути, разрушая сложившуюся работающую систему? Или я ошибаюсь, не такого?
Лицо собеседника на мгновение дрогнуло, но тут же приняло прежнее выражение. Повисла пауза, генерал отвёл взгляд в сторону, глядя сквозь стекло, разгораживающую студию надвое. Прошла, наверное, минута, прежде чем он, всё так же глядя сквозь стекло, тихо произнёс:
— Не ошибаетесь, Арсений, к сожалению, не ошибаетесь.
Лебедев наклонился вперёд, сцепив пальцы в замок и опираясь локтями на колени, теперь его взгляд нырнул вниз, себе под ноги, в истёртый от колёсиков кресла ковролин. Импортный ковролин, почему-то мелькнула мысль, в СССР его вроде бы ещё не производят.
— Ладно, Сергей Михайлович, оставим эту щекотливую тему. Давайте лучше подумаем, кто будет исполнять эти вещи на Дне милиции… Если, конечно, песни пройдут конкурсный или какой там отбор.
— Вот это здравая мысль, — оживился генерал. — На этот счёт у меня пока одна кандидатура – Академический ансамбль песни и пляски внутренних войск МВД СССР. Руководитель Ансамбля – мой хороший товарищ, он не откажет.
Час спустя мы попрощались и отправились каждый по своим делам. Вернее, Лебедев уселся в чёрную служебную «Волгу», а я уезжать не спешил. Сидел в припаркованной у Дома радио машине, с опущенным стеклом со моей стороны, куда задувал всё ещё тёплый сентябрьский ветер, барабанил пальцами по «баранке», размышляя над своими ближайшими планами, которых ещё не было, и одновременно фоном слушая передаваемые по «Маяку» последние новости. В Союзе всё отлично: надои растут, выпуск чугуна увеличился на 12%, жилое строительство шагает семимильными шагами… В мире неспокойно: Ближний Восток потряхивает, теракт в Маниле, в США индейцы требуют равных прав с американскими гражданами, протестуя против нахождения в резервациях… Негры тоже протестуют. Ну да, до BLM – ещё как до Китая в позе одного членистоногого.
В бардачке лежала бобина с копиями сегодняшних песен. Завтра партитуру и плёнку завезу в ВААП, надо всё будет официально оформить.
А сейчас вроде бы можно было спокойно ехать домой, но, с другой стороны, проводить остаток дня в четырёх стенах не хотелось. Уборку я сделал ещё вчера утром, до похода в гости, у меня с той жизни традиция сложилась – убираться утром в субботу, чтобы почти два полных выходных об этом уже не думать.
Всё же интересно, как Шумский распорядился информацией о войне в Афганистане? Предпринял хоть какие-то шаги или решил попросту забыть о моём «видении»? Забыть и забить. Или решит как-то обезопасить своего сына? Достать ему «белый билет», например, а на всё остальное наплевать.