Вторая жизнь Арсения Коренева книга третья
Шрифт:
— Ма-а-а, ну вы же взрослые люди, чтобы на каких-то старых сплетниц внимание обращать. Сейчас многие живут в гражданском браке, и ничего… А насчёт расписываться или нет — это ваше с Юрием Васильевичем личное дело. Я поддержу любой ваш… твой выбор.
В середине декабря, как и обещало начальство, меня таки провели на полставки от моей основной специальности. Мелочь, как говорится, а приятно. Тем временем до Нового года оставалось не так много, но я даже не замечал, как пролетают дни. Даже в связи с ранением (пусть даже и пустяковым) не брал больничного, и в том числе по субботам приходил с утра в отделение на пару-тройку часов, проводил больным сеансы иглоукалывания, оставляя себе полностью выходным только воскресенье.
Однако даже в единственный выходной не забывал делать зарядку. Сделать паузу на неделю пришлось только из-за раны, опасаясь, что шов может разойтись, да и то на мне всё заживало, как на собаке. Что в той жизни, что в этой — молодой организм брал своё.
Пару раз до своего последнего дежурства в 1977 году применил ДАР, когда имел дело с особо тяжёлыми больными. Первая из этих двух поступила в отделение интенсивной терапии с острой коронарной недостаточностью, на фоне которой развились тяжёлая ишемия и циркуляторная, а следом и тканевая гипоксия миокарда. Мне удалось остаться с больной наедине — если не считать находящегося в коматозном состоянии под ИВЛ соседа по палате — и я за четверть часа почистил коронарные (венечные) сосуды. На следующий день пациентку перевели в обычную палату.
Второй поступил четыре дня спустя — в кардиохирургию, с аневризмой аорты. Я как раз в «приёмнике» был, только что закончил общение с родственницей пациентки — у нас её мама проходила лечение под моим патронажем — а тут «скорая» привезла больного. По ходу дела выяснил у фельдшера, какой был поставлен предварительный диагноз, и решил помочь бедняге. Мужчина ещё относительно молодой, пятидесяти нет, а уже одной ногой в могиле.
Должны были оперировать следующим утром. Я как раз успел полностью восстановиться после предыдущего исцеления, последствия которого в виде обычной слабости и желания поспать преследовали меня всего лишь остаток того дня, пока я не добрался до родной постели, а утром уже был огурцом. Попросил Елаева разрешения провести с больным сеанс иглорефлексотерапии. Мол, в любом случае проявится положительный эффект, а хуже точно не будет.
— Что ж, попробуйте, молодой человек, — пожал тот плечами. — Сегодня у вас ещё есть время. Но думаю, завтра с утра всё равно придётся оперировать.
Понятно, что иглы на этот раз стали всего лишь отвлекающим фактором. Но ничего другого официально я предложить не мог, и когда умирающий неожиданно «воскрес», да так, что ему и операция не понадобилась, Елаев был в шоке, хотя и старался не показать виду. Да и не только он, случай-то был тяжёлый, а тут какие-то иголочки — и чуть ли не на выписку.
Как я уже упоминал, те два случая имели место быть до моего последнего дежурства в 1977-м, выпавшего с 29 на 30 декабря. Дежурить пришлось на пару с медсестрой Олей. Женщина средних лет, средней комплекции, средней внешности. Замужем, двое детей. Характер нордический, выдержанный… Ну это меня уже в цитаты понесло.
В общем, дальше чаепития у нас с ней не пошло, тем более ни с одной, ни с другой стороны не было предпринято каких-то попыток или даже намёков на более тесные контакты.
Нет, ну если бы она начала производить какие-то действия недвусмысленного характера, я бы, может, и соблазнился на фоне трёхмесячного воздержания. Всё-таки моё мужское естество требовало своего. Хотя и не настолько, чтобы кидаться на всех подряд представительниц противоположного пола при каждом удобном случае. И неудобном тоже. Всё-таки измена невесты сильно подорвала моё доверие к женщинам. Обжёгшись на молоке, как говорится… Понятно, что и в первой своей жизни со мной такое случалось, но тут уж вроде как бы начал с чистого листа, и вдруг — такой плевок в душу. Впрочем, время лечит, будем надеяться,
Мы с Олей после отбоя попили чайку в ординаторской, после чего она вернулась на своё рабочее место, а я в надежде, что ночь пройдёт спокойно, решил перед сном почитать захваченные из дома «Мёртвые души» Гоголя. Читал ещё в юности в прошлой жизни, целую вечность тому назад, практически. Правда, экранизации видел, больше всего нравилась та, где Чичикова играл Калягин. Подбор актёров — изумительный, каждый раз пересматривал с удовольствием.
В общем, расположился на кушетке, подложив под голову сразу две казённых подушки с проштампованными наволочками, вытянул ноги (носки, правда. не стал снимать, мало ли), и в свете настольной лампы, предварительно подвинутой поближе, принялся за чтение. Минуть через сорок глаза начали слипаться. Я положил книгу на стол, предварительно закладкой отметив место, где остановился, и выключил лампу. Не успела голова коснуться подушки, как я провалился в сон.
Из которого, как мне показалось, меня тут же выдернула Ольга. Проснулся я от того, что она меня легонько тормошила при свете той самой настольной лампы.
— Арсений Ильич! Арсений Ильич, вставайте.
Мы с Ольгой ещё даже на ВЫ общались, какой уж тут интим. Хотя в прежние, царские времена, не исключено, что муж с женой «выкали» друг другу в постели. Дворяне хреновы… В стране, где главным является
— А? Что случилось? — заморгал я спросонья.
— Из «приёмника» позвонили, там больного привезли, сказали, в наше отделение.
Ох блин… Я посмотрел на часы. Начало второго. Самый сон, спать бы и спать. Это в 70 лет плохо спится, а в моём нынешнем возрасте хорошо выспаться — самое то, чтобы весь день чувствовать себя бодрым.
Натянул на ноги кроссовки, служившие мне сменной обувью, и отправился вниз. Добравшись до приёмного отделения, я сразу видел фельдшера со «скорой», заполнявшего бланк у стойки регистрации, и каталку, на которой лежала женщина, а рядом стояла девушка. И что-то мне сразу показалось в ней знакомым. Подойдя поближе, я не смог скрыть своего удивления:
— Таня? Клавдия Петровна?
— Сеня? — хором ответили экс-невеста и несостоявшаяся тёща.
Вид у Клавдии Петровны был бледным. Проще говоря, нездоровым. У Татьяны, само собой, взволнованным. Впрочем, мне хватило нескольких секунд, чтобы оправиться от этого небольшого шока, и я, сделав каменное лицо, первым делом поинтересовался у средних лет фельдшера, с каким диагнозом доставили больную.
— Жалоба на плохое самочувствие последние месяца полтора. Больная жалуется на боль в суставах, слабость и плохой аппетит. Последние несколько дней держится повышенная температура, измерили — 38,2. Озноб, потливость, отёк нижних конечностей, одышка… Давление в норме. Точный диагноз не получилось поставить, но думаю, что это к вам, в кардиологию. А вы с этими женщинами знакомы?
— Да-а, было дело, — уклончиво ответил я.
А я между делом заметил петехии на коже Клавдии Петровны — точечные кровоизлияния, что дало мне повод поставить предварительный диагноз — инфекционный эндокардит. Вчерашний интерн вряд ли (да что там вряд ли бы — наверняка) не поставил бы с ходу диагноз. Ещё пришлось бы завотделением домой звонить с просьбой срочно приехать. Романовский мне в первый же день номер своего домашнего дал, та кис казал, чтобы в особо сложных случаях я звонил в любое время дня и ночи. Ну да, дня и ночи, поскольку в выходные днём его обычно не бывает и, если что — дежурному врачу приходится звонить ему домой. Как мне говорили коллеги, обычно обходится устной консультацией, но иногда Андрею. Сергеевичу приходится всё бросать и мчаться на работу. Что ни говори, а диагнозы ставить он умел, опыт в этом деле имел немалый.