Вторая жизнь Арсения Коренева книга третья

Марченко Геннадий Борисович

Но и ей я заявил, что в моём кабинете обслуживаются исключительно пациенты больницы, я просто не имею права пускать туда людей с улицы.

— А если у нас дома? — вкрадчиво поинтересовалась она. — В любое удобное для вас время. Естественно, пока муж на работе. Он раньше восьми вечера домой не заявляется. А в субботу Виктор (она так и сказала с ударением на втором слоге) тоже работает, у них только в воскресенье выходной, кроме последнего воскресенья месяца.

Да, существует такая практика в это время, что в последнее воскресенье месяца магазины работают. Продовольственные — те вообще без выходных, а вот промтоварные, хозяйственные,

мебельные — в последнее воскресенье извольте распахнуть двери перед покупателем. Не знаю, с чем это связано, может, нужно всем выполнять план по продажам.

Не то что мне были нужны её 50 рублей, я на песнях свой «миллион» уже заработал, да и такая подпольная деятельность, если что, грозит реальным тюремным сроком. Незаконное предпринимательство, товарищи! В лихие 90-е я мог бы без проблем открыть кабинет иглорефлексотерапии, вооружившись или честно полученной, или в крайнем случае купленной у продажных медицинских чиновников лицензией. Но сейчас о таком приходится только мечтать.

Нет, я не против советского строя, но кое-что можно было бы изменить в лучшую сторону. Даже при Сталине существовали артели и кооперативы. И зарабатывали прилично, в войну вон сколько самолётов и танков на свои деньги купили эти артельщики. Сталину удалось вырастить эффективную систему, в которой трудились честные предприниматели, а не спекулянты и ростовщики.

Хрущ всю эту «новгородчину» похерил. Причем сделал это цинично и жестоко, фактически ограбив миллионы людей. Этот мощный сектор народного хозяйства был к 1960 году ликвидирован почти полностью. Как итог, первые продовольственные кризисы начались уже с 60-х годов.

Брежнев ничего менять не стал, и на свет стали появляться так называемые цеховики. Кто-то же должен был удовлетворять растущий спрос населения на изделия лёгкой промышленности. А в итоге это самое теневое частное предпринимательство, которое к началу 80-х приняло практически промышленные масштабы, принимало порой уродливые формы.

— Что у вас за диагноз? — вздохнув про себя, поинтересовался я у женщины.

Та поглядела по сторонам, на проходящих мимо людей и, понизив голос, сообщила, что у неё «молочница», то бишь вагинальный кандидоз. Вещь неприятная, и причин возникновения грибковой инфекции может быть много, от микротравм оболочки влагалища до злоупотребления сладостями, так как грибы Candida хорошо развиваются на клетках, богатых гликогеном.

— Знаете что, — немного поразмыслив, сказал я. — Ваш кандидоз я вылечу, и денег с вас не возьму. Но вы мне кое в чём поможете.

Её глаза вспыхнули, словно в них жила пара светлячков.

— В чём? В чем я могу вам помочь?!

— Вы сказали, ваш муж работает директором мебельного магазина. Я пару недель назад взялся обходить эти самые мебельные магазины в поисках приличного двуспального дивана. И ничего приличного так и не нашёл!

— Какие проблемы?! — она буквально расцвела, широкая улыбка озарила её лицо, сверкнула золотом зубная коронка. — Муж всё сделает в лучшем виде, стоит мне только его попросить.

— Хорошо, тогда в эту субботу я у вас буду прямо с утра, часам к 10 подойду. Говорите адрес.

Ольга Ивановна со своим супругом Борисом Николаевичем Ревнивцевым обитали в арбековской новостройке, там же неподалёку располагался и открытый в позапрошлом году магазин с непритязательным названием «Мебель». Я пришёл к назначенному времени, впрочем, предварительно позвонив с уличного телефона-автомата

в квартале от 9-этажки Ревнивцевых. Очень уж Ольга Ивановна опасалась, что в силу каких-то непредвиденных обстоятельств супруг задержится дома или вообще не пойдёт на работу. В таком случае наша встреча переносилась бы на неопределённый срок, о котором женщина сообщила бы мне лично, встретив меня снова у проходной. О том, что у меня есть домашний телефон, я предпочёл не сообщать — не хватало ещё звонков от озабоченной дамы.

Она была дома одна, и пять минут спустя я поднялся пешочком на третий этаж. В народе его называют еврейским, потому что якобы евреи (те, кто может себе это позволить) любят селиться именно на третьих этажах. Мол, не холодно и не шумно в отличие от первого, хороший напор воды, не надо высоко подниматься (это больше в 5-этажкам относилось, не имеющих лифта), не протечёт крыша и голуби на чердаке не шумят.

Дверь квартиры стальная, видно, опасаются воров, значит, есть что прятать. Ещё бы, у муженька-то должность блатная, нормальную мебель только через взятку, наверное, и можно купить.

Я нажал кнопку звонка, раздалась мелодичная трель, и практически тут же, словно караулила под дверь, на пороге появилась Ревнивцева с бигуди в волосах. На ней был лёгкий халатик с восточными узорами, длиной чуть выше колена, что выгодно подчёркивало довольно стройные ноги. Может, где-то под подолом выше и скрывался целлюлит, но ниже всё было достойно. Она вообще для своего возраста выглядела весьма неплохо, видно было, что ухаживала за собой, регулярно посещая парикмахерские и прочие места, где серенькую мышку могут превратить в королеву. Понятно, что это не Россия 21-го века со своими салонами красоты и косметологическими кабинетами. Но и сегодня при желании и деньгах даже в провинциальной Пензе советская женщина может выглядеть достойно. Что и доказывала своим видом Ольга Ивановна Ревнивцева.

— Арсений, здравствуйте, проходите.

Обстановка, как я и предполагал, в этой просторной двухкомнатной квартире соответствовала моим ожиданиям. И мебель, и техника достойны были уважения и в некоторой степени даже зависти. Хотя для меня, пожившего в 21-м веке, это всё равно оставалось анахронизмом.

— Прошу прощения за нескромный вопрос, без детей живёте?

— Дочь в Москве учится. А вы что заканчивали?

— Саратовский медицинский… Ну-с, я вижу, вы готовы к процедурам?

— Раздеваться?

В её глазах промелькнуло что-то такое, словно бы она ждала от меня положительного ответа, но если так, то я вынужден был Ольгу Ивановну разочаровать.

— Халатик снимите, а нижнее бельё можете оставить.

Бюстгальтер и трусики у неё были из одного комплекта, чёрные и кружевные. Явно не фабрики «Большевичка».

Понятно, что иглы в неё я втыкал для видимости, а под шумок использовал ДАР, приложив правую ладонь с активированным браслетом к копчику этой зрелой женщины. Логичнее было бы проделать эту процедуру на лобке или вообще приложив ладонь к влажной и тёплой «расщелине», однако пациентка лежала на животе с иглами в спине, да и собой разницы не было, куда прикладывать ладонь. Я так подозревал, что хоть к голове, «паутинки» и оттуда дотянулись бы до места, поражённого грибком, хотя, возможно, это заняло бы чуть больше времени. В общем, мои верные помощники за четверть часа управились с кандидозом, не оставив от него и следа, а я чувствовал себя лишь немного уставшим.