Вторая жизнь Арсения Коренева книга третья
Шрифт:
— Что? Как парализована? — не мог взять в толк Джапаридзе.
— Так и парализована, — я налил себе лимонада и не спешка начал его цедить. — Вы же не можете ею двинуть, верно? И не сможете до тех пор, пока я сам не захочу снять с вас это проклятье. А всё потому, что жадность, до добра не доводит… И скажите вашему амбалу, чтобы не смотрел на меня с таким видом, будто хочет убить. Случись что со мной — на всю жизнь останетесь одноруким.
Джапаридзе повернул голову к здоровяку, произнёс что-то на грузинском. Тот, поскрипев зубами, отвёл от меня взгляд. Георгий Зурабович снова повернулся ко мне.
— Давай, снимай своё проклятье, — выдохнул он.
— Э-э, нет, — на этот раз я отломил хачапури и окунул отломанный кусок в сациви, после чего со смаком принялся жевать. — Да вы сядьте, Георгий Зурабович, в ногах правды нет.
И когда он сел, я, промокнул губы салфеткой, с металлом в голосе произнёс:
— В общем так, дорогой вы мой человек… Часы можете оставить себе, у меня нет желания снова бегать по всей Москве в поисках богатого клиента. Однако заплатите вы мне за них уже не пять, а шесть тысяч рублей. Тысяча сверху за то, что хотели кинуть. Своего рода штраф. И без денег я отсюда не уйду, а вы подумайте о своей руке. Стоит она шесть тысяч? Да ещё с дорогими часами в нагрузку?
Я выжидательно смотрел на оппонента, по лицу которого прошлась целая гамма эмоций, от беспомощности до гнева и обратно.
— Ладно, — процедил он, — будут тебе твои вонючие шесть тысяч. Только у меня здесь таких денег нет. Три тысячи — и всё. Завтра смогу только достать.
— Да? Хм… Что ж, предлагаю тогда встретиться здесь завтра, только не так поздно, например, часов в 12. Надеюсь, к этому времени вы сумеете найти необходимую сумму. А пока я заберу три тысячи, чтобы они вас не смущали.
Я протянул руку, Джапаридзе, чуть помешкав, левой рукой попытался достать из левого же внутреннего кармана портмоне, но у него не получилось. Тихо выругавшись, он на своём языке сказал что-то помощнику. Тот сунул руку боссу за пазуху, извлёк оттуда увесистый портмоне.
— Отсчитай три тысячи, — велел Георгий Зурабович.
Мог бы и перстень предложить, подумал я. Но я бы всё равно его не взял. На фига мне возиться с золотом? Я лучше бумажечками с портретом Ленина возьму.
Когда деньги перекочевали в мой портфель, я, в свою очередь, положил на стол десятку:
— Это за съеденное мною и выпитое. Я вас покидаю, до завтра! Не забудьте, ровно в полдень!
Я встал, чтобы покинуть это милой собрание, и уже практически в спину услышал:
— Как ты это сделал?
Повернулся к Джапаридзе, сделал невинное лицо.
— Я в обычной жизни врач, но помимо этого ещё и экстрасенс, усилием воли могу человека как вылечить, так и отправить на тот свет. Это вы ещё радоваться должны, Георгий Зурабович, что я не очень сильно разозлился. Иначе уже лежали бы на полу холодный. А врачи констатировали бы смерть от инфаркта миокарда.
Глядя, как он побледнел, я с трудом сдержал довольную ухмылку. Ничего, это будет тебе уроком на будущее, а то ишь ты, почувствовал себя царьком, которому всё дозволено. В том числе кидать тех, кто стоит, как он считает, ниже него в придуманной такими же, как этот крот, табели о рангах.
Так, теперь бы придумать, где ночь провести. Объезжать гостиницы в надежде наткнуться на свободный номер? Это можно всю ночь кататься.
А что если попроситься к Ларину? И правда, дельная мысль, тем более что старик живёт один. Только надо будет предупредить его звонком.
Остановился у первого же попавшегося телефона-автомата. Две копейки, к счастью, в кармане нашлись. И трубку Герман Анатольевич поднял почти сразу, словно ждал звонка.
— Конечно же, приезжайте, Арсений, — без колебаний заявил профессор. — Я как раз ужин приготовлю к вашему приезду.
— Нет, нет, не беспокойтесь, — торопливо возразил я. — Я только что из ресторана.
— Разве в ресторане можно нормально поесть? — искренне удивился Ларин.
— В моём случае это удалось, — улыбнулся я, хотя собеседник и не мог видеть моей улыбки.
— Тогда кофе или чай на ваш выбор, — послышался вздох в трубке.
К дому профессора я ехал аккуратно. Тут ещё надо умудриться не попасться гаишникам. Учуют, что употреблял спиртное, пусть даже и не крепкое — вмиг прав лишат сроком на 1 год.
Когда я переступил порог квартиры Ларина, на часах было начало десятого. После мощного кратного выброса энергии в ресторане меня клонило в сон, но я стоически посидел с Германом Анатольевичем на кухне за чашкой ароматного чая и интересной беседой на общую для нас тему. Конечно, прозвучал вопрос о цели моего визита в столицу, и я не без гордости попросил профессора подойти к окну, выходящему во внутренний двор, ткнув пальцем в красные «Жигули».
— Я не особо разбираюсь в машинах, — сказала Ларин, — но уверен, что плохой автомобиль вы бы покупать не стали.
Хозяин постелил мне в зале, на диване. Сам же отправился спать в меньшую комнату, своего рода кабинет, где он, я так понимаю, и проводил большую часть времени.
Разбудил меня Ларин в 8 утра. К этому времени он уже успел пожарить яичницу с колбасой, и от этого запаха мой рот моментально наполнился слюной. Но сначала я принял душ, почистил зубы выделенной мне из личных запасов профессором новой зубной щёткой, при этом вместо пасты пользуясь мятным порошком, что меня слегка удивило. Ну да ладно, у каждого свои привычки. После чего я наконец уселся аз стол. Сам же Герман Анатольевич заявил, что уже успел позавтракать, поэтому не будет мне мешать. А заодно снабдил свежей прессой, по его словам, полчаса тому назад извлечённой из почтового ящика в подъезде.
В «Известиях» сообщалось, что космический корабль «Союз-28» состыковался с орбитальной станицей «Салют». Экипаж, в состав которого входят Алексей Губарев и чехословацкий космонавт Владимир Ремек, чувствует себя хорошо, приступив к выполнению поставленных задач.
Вот, кстати, можно предотвратить несколько космических катастроф. Предупредить пиндосов, что у них в 86-м году при взлёте взорвётся «Шаттл». А в 80-м на космодроме в Плесецке перед запуском ракеты-носителя с шпионским спутником рванут закачанные в ракетные баки 300 тонн топлива, погибнут около полусотни человек. Дело, кажется, в марте будет. Сказать Шумскому, что были видения, записать заранее на бумажке, и отдать ему. А там пусть сами решают, что с этим делать.