Второе пришествие
Шрифт:
– Да, ужасы творятся огромные, - грустно согласился Иисус.
– Скажу больше, я такого даже не ожидал. Когда я наблюдал за ужасами Второй мировой войны, то у меня возникло сильное желание испепелить весь этот кошмарный мир. Мария Магдалина тогда меня удержала.
– Неужели действительно все было так?
– изумилась Вера.
Мария Магдалина как-то неохотно кивнула головой.
– Это был тяжелейший период, никто не предполагал, что в цивилизованной Европе возможны такие злодеяния. Мы были невероятно удручены, пребывали в глубокой депрессии; ведь воевали между собой в основном народы,
– Да, так все и было, - подтвердил Иисус.
– Горечь и отчаяние от того, что происходило, было огромное.
– Если человек самостоятельно не преодолеет в себе тягу ко злу, то любое внешнее вмешательство не принесет никакой пользы. Оно убьет его, как личность, потому что именно борьба в его душе со злом и выращивание добра и формирует ее. Поэтому мы все те, кто остался со мной, единодушно приняли решение участвовать в борьбе со злом вместе со всеми. Вот почему я просил вас связаться с Бурцевым. Другого пути мы не видим.
Теперь переглянулись Вера и Введенский.
– Как только он меня найдет, я с вами тут же свяжусь, - пообещал Введенский.
65.
Они ехали уже довольно долго, но Введенский за это время не сказал своей спутнице ни слова. Впервые за все время их знакомства он испытывал по отношению к Вере глухое раздражение. Ведь, по сути дела она приняла решение за них двоих, не посоветовшись с ним, заявив в присутствии Иисуса и Марии Магдалины, что они примут участие в борьбе против режима. И теперь он уже не может от этого уклониться.
Для него вообще стало большой неожиданностью это решение Веры. Он и не предполагал, что в ней появилось такое стремление. Ему казалось, что с ее утонченностью, с ее отвращением ко всему грубому и низменному, она никогда не станет участвовать в подобных акциях. Оказывается, он снова сел в лужу; сколько бы ее он не будет изучать, все равно так до конца и не познает всю сложность и глубину натуры своей любимой. В каком-то смысле это даже хорошо; любовь проходит, когда исчерпывает себя, когда ей больше нечего узнавать. Мало кто понимает, что любовь - это на самом деле один из самых важных способов познания мира, и когда оно прекращается, тихо и незаметно уходит и это великое чувство.
И все же сейчас Введенскому никак не удавалось справиться с собой и погасить тлеющий внутри него очаг раздражения. Ведь он не собирался присоединяться к Бурцеву, наоборот, был доволен, что тот в последнее время перестал звонить. Он прекрасно осознает справедливость этой борьбы против отвратительной диктатуры, но у него в этом мире свои задачи. Он исследователь, ученый, он приступил к работе над очень важной книгой, которая, возможно, потрясет весь мир. Или, по крайней мере, его какую-то часть, что тоже крайне важно. И для него - это и есть борьба с узурпатором. Он хочет бросить вызов всем таким политикам и государственным деятелям, служителям культа для которых свобода подданных не имеет ровным счетом никакого значения. А свобода каждого человека - это и есть подлинное послание Иисуса, ради чего Он пришел
Введенский повернулся к девушке. И встретил ее ответный взгляд. И ясно понял, что она прекрасно осознает мысли и чувства, которые обуревают его сейчас. Ему стало стыдно и неудобно за себя. И от этого его раздражение лишь возросло.
– Ты не должна было это говорить, - произнес он.
– О том, что мы присоединимся к Бурцеву?
Его предположение подтвердилось, Вера буквально читает в его душе.
– Да. Мы не обсуждали этот вопрос.
– Но разве ты не хочешь участвовать в борьбе против этой отвратительной, богопротивной власти?
– У каждого своя борьба, - пробормотал Введенский.
– Писать книги?
– Именно, - подтвердил он.
– Сейчас книги никому не нужны, милый, - покачала головой Вера, - ты не хуже меня знаешь, что в данный момент требуется.
– Книги нужны в любое время, без них человечество дичает, - упрямо возразил Введенский, понимая, что Вера по-своему права: книги могут подождать, не их сейчас время. И все же он не хотел с ней соглашаться. Почему он должен делать то, к чему не лежит его душа.
– Человек может одичать и с книгами, если он настроен только на собственную волну и больше ничего не желает ни видеть, ни слышать. Книги - это не все. Не случайно Иисус появился снова, Он больше не может ограничиваться только Евангелиями, Он понял, что нужно Его реальное вмешательство в действительность.
– Я не Иисус, моя миссия гораздо скромней. Но это моя миссия - и никто за меня ее не выполнит. А если что-то с нами случится.
– Вот чего ты боишься, - презрительно протянула Вера, - что с твоей драгоценной особой что-то может случиться. Но ведь и с другими - тоже. Никто не знает, кого какая ожидает учесть. И кто при этом важней для Бога и для людей.
– Мы можем спросить это у Него, - задумчиво протянул Введенский.
– Он тебе никогда не ответит. Хотя было бы любопытно узнать его мнение.
– Что именно любопытно?
– Если бы Он сказал, что ты останешься живым и невредимым, ты бы пошел сражаться? Только честно отвечай, мы обещали друг друга не лгать.
– Возможно, - неохотно признался Введенский.
– Возможно - это не ответ, - не согласилась с таким вариантом девушка.
– Да или нет?
– Да, я бы пошел, - буркнул прижатый к стене Введенский.
– Я так понимаю, если бы Он сказал, что ты погибнешь, то не пошел бы ни при каких обстоятельствах. Ведь так?
– Она не отрывала от него взгляда.
– Я не хочу умирать. Даже за свободу. Я хочу свободно жить.
– Значит, умирать за твою свободу должны другие. Иного вывода из твоего ответа сделать просто невозможно.
– Что ты от меня хочешь?
– прорвалась в нем злость. Он резко повернулся к Вере.
– Хочешь, чтобы я был обязательно героем?
– Плевать мне на героев, я хочу, чтобы человек, которого я люблю, был честным. И не прятался бы за других.