Второе пришествие
Шрифт:
– Так, - согласился патриарх.
– Мы готовы вам предложить ряд мер по исправлению, как и наш богатый опыт. Вам ли не знать, какой он у меня огромный.
– Твой способ строить церковь не всегда вызывал у нас одобрение, - подал голос апостол Филипп.
– Зато он достиг цели, - моментально огрызнулся апостол Павел.
– Давайте не будем воспроизводить здесь стародавние распри, - вмешался апостол Петр.
– У нас сейчас другие задачи. И они не менее сложные.
– Ты прав, - посмотрел на него апостол Павел.
– Хотя скорей задачи те же, а вот время другое.
– Он снова сел на прежнее место.
–
– Знаете, Ваше Святейшество, никто не ведает плодов деяний своих. Помню, в Листре меня едва на смерть не побили камнями. Меня даже вынесли за город, приняв за умершего, дабы похоронить. Я лежал на земле, мое сознание было как в тумане. И все же сквозь него пробивались мысли о том, что идут последние минуты моей жизни. Но если я сейчас умру, то умру за своего Господа, за дело всей своей жизни. Честно признаюсь, мне совсем не хотелось в тот момент умирать, впереди еще было много дел, которые надо было осуществить. Но я не жалел о том, что привело к такой трагической развязке. Иначе это был бы не я. И если мне суждено закончить свои дни в этом месте, значит, так угодно Ему. Вы понимаете меня, патриарх?
– Да, понимаю, - взволнованно ответил патриарх. Он встал на колени перед апостолом.
– Я преклоняюсь перед вашим подвигом. И молю о том, чтобы и мне было бы ниспослано подобное деяние.
– Вот затем мы и пришли к вам. У вас есть возможность осуществить свой христианский подвиг, Ваше Святейшество.
Патриарх снова сел в кресло.
– Я служу своего Господу, и никогда не восстану против Него. Только Он может приказать мне сделать это. А все последствия, даже самые плохие, я приму с благодарностью.
– Значит, вы не хотите быть с нами?
– спросил апостол Павел.
– Я с вами, если вы с Ним.
– А если все, что вам дорого, будет разрушено.
– Значит, так тому и быть. Ему видней, что следует разрушать, а что следует сохранить.
– Вы об этом сильно пожалеете.
Патриарх не ответил, он смотрел куда-то в сторону. Чаров, который молчал в течение всего разговора, почувствовал одновременно отчаяние и злость. Он был целиком на стороне апостолов. Сохранить церковь любой ценой - вот главная задача. А хочет того или не хочет того Иисус, это не главное, значит, их пути еще больше расходятся. Но он знал, что не имеет право здесь говорить, это не то место и не то время, где ждут его высказывания.
Чаров проводил апостолов до машины, которая ждала их все это время. Они уже собиралась садиться в автомобиль, как он быстро и тихо проговорил:
– Я не согласен с Его Святейшеством. Я солидарен с вами.
Апостол Павел положил ему руку на плечо.
– Нам это известно, протоирей. Если понадобится, мы с вами свяжемся.
70.
Чаров вернулся в дом. И застыл у порога. Таким он еще не видел патриарха. Тот даже не сидел в кресле, а полулежал. Он производил вид человека, у которого откачали все силы. Он взглянул на протоирея и тот увидел в его глазах страдание. Внезапно веки его закрылись, и он рухнул на пол.
Чаров бросился поднимать патриарха. Сделать это было не просто, так как весил он немало. Но, в конце концов, он все же справился с этим грузным телом и снова усадил его в кресло.
– Ваше Святейшество, что с вами? Вам плохо?
Патриарх не без труда разомкнул веки.
– Никакой "Скорой"! Никто не должен знать, что я тут был.
– Тогда может вам полежать. Я вас провожу в спальню.
Патриарх не ответил, но Чаров по его молчанию понял, что именно это решение ему и нужно. Протоирей обнял его за плечи и повел в соседнюю комнату. Там уложил на кровать, покрыл одеялом и собрался уходить.
– Не уходите, Валериан Всеволодович, присядьте рядом.
Чаров послушно присел на стул.
– Что с вами произошло, Ваше Святейшество?
– У меня кончились силы. Ни один разговор до сих пор не дался мне столь тяжело. Даже с Ним.
– Странно, но когда вы с ними общались, я ничего такого не заметил.
– Я старался держать себя в руках. А когда апостолы ушли, силы меня окончательно покинули.
– Может, вам принести что-нибудь выпить или поесть?
– Принеси водки. В былые времена она возвращала мне силы. И никакой закуски.
Через пару минут Чаров на подносе принес рюмку водки. Патриарх залпом ее выпил. Протоирей увидел, как почти мгновенно засияли его глаза. Он вспомнил, как кто-то рассказывал ему, что в молодости патриарх увлекался и выпивкой, и женщинами. Неумеренность и в том и другом однажды и заставило его пересмотреть свою жизнь, пойти совсем по другой стезе. Правда, еще утверждали, что был некий голос свыше, который и направил его по новому пути. Но Чаров в это не особенно верил, уж слишком красиво все выглядело. Самая настоящая легенда. Совсем, как у апостола Павла по дороге в Дамаск. Ему очень хотелось задать тому вопрос: а действительно ли был глас, но не решился. А напрасно, выпадет ли другой такой случай?
– Вам лучше?
– поинтересовался Чаров.
– Да. То, что довелось только что пережить, стоило огромных волнений. Я принял самое важное решение в своей жизни. Я остаюсь с нашим Господом, к каким бы последствиям это не привело.
– А если он, в самом деле, принял решение уничтожить церковь?
– Значит, она будет уничтожена.
– Что же тогда?
– Тогда все начнется сначала. Не сомневаюсь, если Спаситель так поступит, то не для того, чтобы все уничтожить, а чтобы все возродить. Он Бог жизни, а не смерти.
– Но ведь нельзя дважды войти в одну и ту же реку.
Этот аргумент заставил патриарха задуматься.
– Вы правы, нельзя, но только не для Него.
– А мне стало с какого-то момента казаться, что и для Него.
– Вы не можете это знать, Валериан Всеволодович.
– Но я не могу так не думать, Ваше Святешейство, - возразил Чаров.
– Более того, мне кажется, что процесс запущен.
– Протоирей вдруг понизил голос, словно опасаясь, что их могут подслушать, хотя в доме больше никого не было.
– Понимаете, с некоторых пор я стал сомневаться.
– В чем?
– так же тихо проговорил патриарх.
– Не знаю, Ваше Святешейство. Во всем.
– Что значит, во всем, - изумился патриарх.
– Это трудно объяснить.
– И все же постарайтесь. Я вам приказываю.
– Вы видели этих апостолов.
– Я с ними только что разговаривал.
– Вы ничего не заметили?
– О чем вы?
Чаров какое-то время молчал.
– Они не верят в Бога. Они не верят в Иисуса Христа, в Спасителя мира.
– Что? Вы сошли с ума!